Снова наступило молчание, и Грейс пришлось заставить себя отвести взгляд от его лица и смотреть в окно, чтобы успокоиться.
Такого сногсшибательного мужчины ей в жизни не приходилось видеть, размышляла Грейс. В довершение всех бед она влюбилась в этого сердцееда, но надо же иметь гордость и не позволять ему топтать себя. И хватит откровений о его прошлой жизни. От этих откровений одна боль. Ей хотелось упасть в его объятия, покрыть его лицо поцелуями, убедить его, что в мире есть еще по-настоящему верные женщины. Но настоящие женщины Алексу Конквисту не нужны, и уж менее всего нужна ему женщина, которая спит и видит, как стала бы любить и лелеять его. Любить до изнеможения в постели, это еше куда ни шло, а чтобы по-настоящему любить и заботиться, это он в гробу видал.
Больше до самого аэропорта они не проронили ни слова, но Грейс остаток пути размышляла о своем положении и попыталась восстановить нарушенное равновесие.
В конце концов, Алекса нельзя винить зато, что она втюрилась в него, призналась она себе. Если на то пошло, он предостерегал ее в первые же пять минут их первой встречи. Нет. во всем виновата она. И нечего перекладывать с больной головы на здоровую. А вся эта словесная перепалка? Разве это не ее рук дело? Или она не понимала, чем это все может кончиться. Ему палец в рот не клади. За что боролась, на то и напоролась.
Когда такси прибыло на место, Грейс бросила взгляд на своего босса. Как они могут работать после этого? Перелет будет сущим адом. Интересно, он сейчас попросит ее об уходе или потом? Этой фантастической работы ей как своих ушей не видать, но хуже того — ей не видать и его.
— Я не намерен сживать вас со света за искренность, Грейс, — прозвучал сухой и чуть насмешливый голос, подтвердив, что ее тайные терзания не остались незамеченными. — Кроме того, как я уже говорил, когда вы устраивались ко мне на работу, я терпеть не могу скучных женщин, а в вас, Грейс, чего-чего, а этого нет. Я не маленький и могу справиться со многим.
Он пристально посмотрел ей в глаза. Опыт последних недель научил ее, что Алекс более всего опасен тогда, когда он само спокойствие и уравновешенность. Именно тогда следует ожидать от него смертельного прыжка, что признают многие его партнеры.
— Не следовало мне всего этого говорить, — произнесла она наконец под его пристальным взглядом.
— Почему? Вы признаете, что заблуждались? — спросил он, не изменив выражения лица.
— Нет, я не считаю, что заблуждалась! — ответила она быстро и решительно. Чересчур решительно. Грейс, не начинай все сначала! Не зарывайся, предостерегла она сама себя.
— Не будьте двуличной, Грейс. Это вам не идет.
— Двуличной! — Это был жалкий лепет, и она собралась было с силами, чтобы ответить более вразумительно, но он лишил ее всякой возможности что-либо промолвить.
Склонившись к ней, он быстро поцеловал ее в губы, и в этот момент такси остановилось.
— Выходим, — проговорил он, с удовольствием глядя на ее раскрасневшееся лицо. — Я хотел бы продиктовать парочку тезисов по дороге, идет? Надо записать на бумагу кое-какие мысли, пока они свежи в голове.
Он стал опять боссом до кончика ногтей, и Грейс хватило ума понять, что на этой территории ей не одержать победу. Однако, когда они шли к зданию аэропорта и Алекс вел ее под руку, возвышаясь над ней словно башня, она пыталась понять, как это он умудряется так быстро сменить пластинку и переключиться, словно предыдущего разговора не было и в помине.
Только напрасно ты ломаешь голову, сказал ей язвительно внутренний голос. Если уж в чем Алекс Конквист мастер, так это в управлении женщинами, коллеги ли это по бизнесу, старые девы, подруги или секретарши! С ним она не могла иногда понять, где и на каком свете находится и где будет в следующий миг, но это, как она чувствовала, больше всего ему и нравится.
Он гений управления на расстоянии. Грейс всячески мусолила эту мысль, вертя ее и так и сяк, и находила ее верной. Он позволяет людям приблизиться к себе на определенное расстояние, но ни на йоту ближе. В нужный момент ворота опускаются и подъемный мост поднимается. Она не была уверена, что нашла верный образ, но сама хорошо понимала, что имеет в виду. Все это можно было свести к одной фразе: Алекс Конквист — чистое бедствие.
6
Недели после японской поездки прошли в сплошной рабочей суматохе, где один день не отличался от другого. Кроме разве что двух сенсаций. Одна блондинка, вторая — брюнетка.
Первая приятельница Алекса застала Грейс врасплох. Это было некое совершенное, как кристалл льда, изумрудно-зеленое видение от Диора. Пяти минут общения с ней хватило Грейс, чтобы почувствовать себя старомодной, толстой и глупой. Затем Карин, шведская топ-модель (обо всем этом успел шепнуть Алекс ей на ухо, спросив, не обратила ли она внимание на ее безупречный маникюр) удалилась с боссом на ланч. Грейс пропустила мимо ушей его замечание с королевским, как ей казалось в тот момент, высокомерием, а когда по прошествии целых трех часов Алекса все не было, она сказала себе, что ей нет никакого дела до его времяпрепровождения. Решительно. Причем повторила это неоднократно.
Брюнетка явилась неделю спустя. Это была столь же роскошная особа, и на сей раз Алекс так и не появился в офисе. Она не спала всю ночь, хотя упорно твердила себе, что большей дуры, чем она, не сыскать и что пора взять себя в руки, пока не поздно. Так будет продолжаться до скончания времен, и ей надо научиться закрывать на это глаза, если она хочет удержаться на работе.
Но хочет ли она? Эта мысль осталась в глубине сознания, когда даже память о блондинке и брюнетке развеялась. Она где-то затаилась и давала о себе знать и тогда, когда весна сменилась летом.
Барбара была права, говоря, что Алекс босс, каких днем с огнем не сыщешь. Так говорила себе Грейс однажды в понедельник утром в июле, когда пришла в офис и узнала, что снова должна сопровождать Алекса и двух его коллег в весьма престижный ресторан в фешенебельном районе. Может, он и был крутого нрава, но со своими сотрудниками обращался по-королевски и жаловаться на него в этом смысле не приходилось.
Она уже второй или третий раз наслаждалась изысканной кухней за счет Алекса, да и сама работа была бы одно удовольствие, если бы… Она вздохнула, уставившись в окно, словно там могла найти ответ на мучившие ее вопросы. Она просто разрывалась от противоречивых чувств. После Японии Алекс больше не повторял своих посягательств. Скорее, напротив. Он все время был деловит, холоден, внимателен, щедр — словом, идеальный хозяин, что полностью подтверждало характеристику Барбары. Она видела его и жестким, и агрессивным, и разок-другой просто невыносимым (правда, не с ней). Случались довольно желчные эскапады, но они все же вызывали улыбку, а не обиду.
Разве этого недостаточно для счастья? Тогда откуда у нее подозрение, что он держит ее на расстоянии и последнее время она не видит настоящего Алекса Конквиста? А если это правда, то почему она ее так расстраивает? Ведь если бы он вступил с ней в недолгую связь, она бы не смогла работать с ним, так что все к лучшему. Безусловно.
