— Милая моя, да вы же простудитесь! — Лилиан Уординг обернулась к супругу. — Представляешь, мисс Майрик ходила к Джоанне! — Джереми Уординг сокрушенно покачал головой. — Зря вы это сделали, я вам скажу… — Лилиан снова повернулась к Кейт. — Джоанна — безумная женщина. Никто не знает, чего от нее можно ожидать… В прошлом году она набросилась с кулаками на нашего почтальона — Альфреда Уигги. Да-да, представьте себе… — Кейт сразу вспомнились слова Джоанны о посылках и открытках, которые присылал дочери Ральф Суизи. — Больше он туда — ни ногой… К тому же ей было совершенно плевать на дочь. Она держала бедняжку в черном теле. Просто удивительно, что Эва выросла такой красивой и милой девочкой… Да, что же мы стоим?! Немедленно снимайте свою обувь. Я принесу вам что-нибудь переобуться. Дорогой, свари, пожалуйста, глинтвейн для нашей гостьи. И положи в микроволновую печь мою гелевую грелку. Вам не помешает прогреть ноги, Кейт…
Лилиан провела Кейт в гостиную и усадила в кресло. Кейт почувствовала себя если не членом семьи, то уж точно близким другом Уордингов. Вокруг нее поднялась настоящая суета: Джереми Уординг принес ей вначале грелку, потом прозрачную чашку с дымящимся глинтвейном; Лилиан Уординг накрыла ее пледом и каждую минуту спрашивала, не замерзла ли девушка. Кейт и не подозревала, что такая мелочь, как мокрые джинсы и кроссовки, может помочь ей добиться чьего-то расположения.
Когда суета вокруг Кейт угомонилась, Грег и его тезка продолжили свои расспросы. Кейт внимательно слушала, стараясь не упустить ни единого слова, и пыталась сравнить вопросы полицейских с теми, что она сама заготовила.
Ей, в отличие от Грега, и в голову не приходило спросить, что из одежды и украшений было на пропавшей девушке в день ее исчезновения. Вопроса о том, в котором часу девушка обычно возвращалась домой, тоже не было в «списке» Кейт.
Зато она все-таки поинтересовалась у Джоанны Карчер, где работала и чем увлекалась Эва. Выяснилось, что та работала официанткой в кафе «Санрайс» — том самом кафе, где Кип и Кейт «встретились» с забавным песиком Кармайклов. Увлечений у девушки не было, кроме разве постеров с фотомоделями, которые Эва развешивала на стенках у себя в комнате.
Дочь Уордингов, Элизабет Уординг, которую все называли просто Лиз, тоже отметилась на школьном конкурсе красоты. Правда, она заняла второе место и получила почетный титул «Мисс Обворожительная Улыбка». Кейт попросила фотографии и немедленно убедилась в том, что улыбка у Лиз и впрямь была обворожительной: зубы сверкали природной белизной, а в самой улыбке было торжество победительницы. Хоть и на втором месте, Лиз Уординг все равно чувствовала себя королевой.
Кейт мысленно сравнила портреты девушек: обе были красотками, но совершенно разного типа. Эва была скромной, милой и даже, как показалось Кейт, немного неуверенной в себе. Лиз, напротив, относилась к тому типу красавиц, которые заражают всех своим безрассудством, стремлением жить и радоваться жизни.
Впрочем, в том, что девушки — совершенно разные, не было ничего удивительного. Эва жила в нищете, без отца, с матерью, которая всю жизнь использовала ее как орудие мести. Лиз — в полноценной семье с любящими родителями, которые выполняли любой ее каприз, любое пожелание.
Друзей у Лиз было много, однако, как это часто случается с людьми, умеющими располагать к себе окружающих, Лиз никого не могла назвать своим закадычным другом или близкой подругой. С родителями она была в меру откровенной, судя по всему, как и с друзьями. В последние несколько дней девушка была чем-то воодушевлена, как сказала Лилиан Уординг, она «парила на крыльях» и, кажется, снова в кого-то влюбилась.
В отличие от Эвы, Лиз не горела особым желанием уехать из города. Ее вполне устраивала работа в честерширском салоне красоты, который помогли открыть ей обеспеченные родители. Лиз была девушкой со вкусом, а потому салон пользовался спросом. Туда ходили не только женщины, но и мужчины — зачастую лишь для того, чтобы полюбоваться красивой хозяйкой.
Что Лиз Уординг делала на холме в девять часов вечера, родители не могли даже предположить. Она не была любительницей прогулок по ночному лесу, хотя вполне была способна устроить своему кавалеру «экстремальное» свидание. Одного из своих молодых людей она пригласила на озеро и чуть не утопила, когда в порыве чувств бросилась к нему в объятия и перевернула лодку.
— В глубине души Лиз всегда была авантюристкой, — вздохнула миссис Уординг, прикладывая платок к глазам. — Такая жизнерадостная, жизнелюбивая… Мне кажется, она не уезжала из Честершира только из-за нас… Лиз — взбалмошная девушка, но хорошая дочь. Она никогда не позволяла себе ничего такого, что могло бы нас обидеть, задеть или напугать. Правда ведь, дорогой?
Джереми Уординг кивнул. Кейт заметила, что говорила в основном мать, а отец предпочитал отмалчиваться. Он был потрясен случившимся до глубины души и потому удерживался от замечаний, чтобы не выдать свои чувства.
— Скажите, миссис Уординг, — начала Кейт, пытаясь предугадать, какую реакцию вызовет ее вопрос, — вы подозревали в исчезновении вашей дочери… Скотта Майрика?
На бледном лице Лилиан отразилось замешательство. Фамилия девушки с самого начала вызывала подозрение, что с известным чудаком-профессором приезжую журналистку объединяют какие-то родственные связи.
— Уж не знаю, как вам сказать… — осторожно начала миссис Уординг не глядя на Кейт. — Ситуация деликатная, ведь я подозреваю, что вы со Скоттом Майриком — не просто однофамильцы…
— Да, — спокойно кивнула Кейт. — Скотт — мой дядя. Но это ничего не меняет. Вы можете смело говорить мне все, что думаете. Тем более, я уже знаю, что говорят о дяде в городе.
— Да, поначалу у меня были такие мысли… — кивнула Лилиан, все еще испытывавшая неловкость. — Когда Альфред Уигги сказал, что видел Лиз неподалеку от замка, то есть, я хотела сказать, от дома вашего дядюшки… Тем более, простите меня, Кейт, Скотт Майрик — большой чудак… Он живет в нашем городе уже очень давно. А о нем никто ничего не знает. Естественно, это провоцирует всякого рода толки… Вот я и подумала… Но потом, когда поползли слухи о том, что Скотт Майрик работает на правительство, я отмела эту версию… Мы с мужем — консерваторы. Привыкли доверять правительству. Не думаю, что человеку, — каким бы гениальным ученым он ни был, — разрешили бы проводить подобные эксперименты…
— Не будем больше об этом, — предложила Кейт, почувствовав, что Лилиан неприятно говорить ей об ужасных слухах, касающихся ее дяди.
Кейт попросила разрешения взять себе одну из фотографий Лиз, предупредив, что не собирается нигде ее печатать.
— Когда видишь перед глазами портрет, сразу вспоминаешь, что говорили об этом человеке, — объяснила Кейт. — Я ее обязательно верну через какое-то время.
— Ну, хорошо, — сдалась Лилиан Уординг. — Вы кажетесь мне милой девушкой, и я не думаю, что вы собираетесь как-то нам навредить. Берите, Кейт.
Лилиан протянула Кейт фото, на котором Лиз красовалась в ленточке «Мисс Обворожительная Улыбка». Кейт еще раз подивилась красоте девушки: в ней не было ничего искусственного. Могла ли Лиз Уординг предположить, что через несколько лет эта фотография попадет в руки журналистки, которая будет писать статью о ее, Лиз, исчезновении?
