Ланна кивнула.
– Куда еще?
Она залилась слезами и съежилась.
– Что было? – рявкнула я.
– Ничего необычного, Морверн, – пролепетала она.
– Значит, все?
– Ага.
– Все?
– Ага, – выпалила она и бурно разревелась. – Да ерунда это все! – визгливо выкрикнула она.
– А это вы делали? – Я показала жестами. Ланна кивнула.
– Скажи!
– И сзади тоже, – призналась она, зажимая руками рот.
– И сколько вы использовали? – выпытывала я.
– Ну, типа, один.
Долгое время слышались только всхлипывания.
– И что, типа, ты ртом пользовалась?
– Не особенно.
– Что ты имеешь в виду, Ланна? Скажи!
– Мы делали это много раз без всего, но в первый раз Он кончил с ним, а я сняла чехольчик, запрокинула голову – вот так, – вылила себе в рот и проглотила все, что было внутри. Как Хиферен опорожнил ту рыбу в канун Нового года. – Она захныкала, захлюпала носом. – Я хотела рассказать, – Ланна закашлялась, – я хотела рассказать, тогда еще, у Курис Джин. Когда ты сказала, что Он ушел. Я оставила тебя спать, а сама побежала в вашу квартиру по снегу.
– Ты была в квартире?
Она кивнула:
– Хотела повидаться с Ним, но Его уже не было. Я все звонила и звонила.
Она стала одеваться, повернувшись ко мне задом.
– Пошевеливайся! – выпалила я. – Убирайся отсюда! И даже не мечтай о том, чтоб снова ко мне подойти.
Она кивнула и, неся босоножки в руках, вскарабкалась по камням, скрылась из виду.
Перейдя четырехмильную отметку, я двигалась в сторону от перевала. Там, где объездная дорога пересекалась с основной, мне посигналил проезжающий грузовик; поднятый им ветер взметнул мои волосы. Я шагала по неровной, кочковатой обочине. Из-за спины несся шорох шин. Я перешла на безопасную сторону. Некоторые уже включили фары, и трава под моими ногами отбрасывала множество острых теней. Шум движения нарастал, приближаясь, достигал пика, когда машина проносилась мимо меня, и затихал, так что слышалось лишь поскрипывание ручки походного котелка, прикрепленного к рюкзаку сзади.
Я миновала указатель с названием деревни: «Бэк-Сеттлмент», затем знак ограничения скорости – не больше 30 миль в час. Какие-то дети, слонявшиеся возле гостиницы, уставились на меня, один выкрикнул что-то бранное, когда я сворачивала на дорогу к железнодорожной станции. Я притормозила, обернулась, но они сразу дунули врассыпную, и я зашагала дальше. Перешла горбатый железнодорожный мост, и справа показалось бунгало Ви Ди.
Рыжий Ханна копался в огороде.
– Нашла тебя Ланна? – прокричал он.
Я кивнула.
– Забрось шмотки в сарае.
– Ага.
Материализовалась Ви Ди:
– Ах, Морверн, Морверн! Так и до солнечного удара недалеко. Моя сенная лихорадка дико разыгралась. Я принесу тебе соку.
Рыжий Ханна подошел ко мне:
– Так Ланна тебя нашла, да?
– Ara.
– Ну что ж, полагаю, это было далеко, напротив электростанции. Сюда она прикатила в восемь утра – я еще спал. Ванесса бухтела, можешь представить, – сказал он, кивком указывая на открытую дверь кухни.
– Не посмотришь, поезд идет по расписанию?
– Эй, попридержи скакунов! Просто спустись по тропинке да спроси кого-нибудь в будке.
– Да какая разница.
– А Ланна твоя созрела. Превратилась в красивую рыженькую штучку, – заметил Рыжий Ханна.
– Вольно тебе нахваливать нас, – проворчала я, рывком отцепляя походный котелок и расстегивая рюкзак. Вытащила спортивную сумку с грязной одеждой, развернула и встряхнула палатку.
– Ты в порядке? – спросил Рыжий Ханна.
Я сунула рюкзак в сарай, разложила палатку на кусте за поворотом тропинки. Отнесла котелок в кухню, думая отмыть его, но Ви Ди забрала у меня посудину и попотчевала меня соком. Я встала в дверях и крикнула:
– Прости, я в отпуске буду в день твоего ухода на пенсию.
– Узнаю крошку Морверн, – бросил Рыжий Ханна.
– Что делать собираешься?
– Ничего особенного. Пропущу стаканчик в «Кале ониан». Мне в ночную смену выходить в последний-то день, представляешь?
. – Как типично! – отозвалась я, заглатывая разбавленный апельсиновый сок в два приема. Шмыгнула носом и изрекла: – Пой-лу-ка я лучше.
– У тебя хоть куртка какая есть с собой, девочка? – пристала Ви Ди.
– Ни на минутку не задержится, – проворчал Рыжий Ханка. – А ведь еще без двадцати. – Он переглянулся с Ви Ди.
– Ради бога, Морверн, мы почти не виделись с тобой с Рождества. А теперь не увидим до возвращения. Мы подумали, может, тебе машина понадобится, чтоб перевезти вещи Ланны на твою квартиру, – добавила Ви Ди.
– Ланна не переезжает, – отрезала я.
– А что стряслось? Разругались? – спросил Рыжий Ханна.
– Да какое вам, собственно, дело? – огрызнулась я, глядя в траву.
– Морверн, кончай дуться, – сказала Ви Ди.
– Да оставь ты ее, – вступился за меня Рыжий Ханна.
– Пойду кому-нибудь другому настроение портить, – подвела итог я и бросила напоследок: – Увидимся шестнадцатого, перед поездом.
Я вышла за низенькую калитку, свернула на одноколейную дорогу, которая поднималась от спуска к заливу. Перешла железнодорожный мост и свернула на тропинку, которая в это время года зарастала.
На платформе несколько деревенских старожилов ожидали поезда – просто чтобы посмотреть, кто приедет. Старушки так и уставились на меня. Я повернулась к ним спиной, достала из авоськи увлажняющий крем и намазала свой румпель.
В коротком платьице становилось холодновато.
Ниже, с другого конца перевала, послышался шум дизеля, ползущего в гору от платформы Фоллз, перед входом на электростанцию. Раздался гудок. Значит, состав вел СО – он всегда сигналит, проезжая бар «Турбины», потому что ухлестывает за одной из барменш, нанятых на лето. Я поеду с ним в локомотиве.
По возвращении в квартиру лишь звуки моих передвижений складывались в унылую историю. Пришло письмо с лондонским штемпелем.
Они хотели опубликовать мой роман и приглашали к себе для переговоров, предлагая покрыть расходы на поездку. Обещали заплатить одну тысячу восемьсот семьдесят пять фунтов после подписания контракта, а потом еще шестьсот двадцать пять, когда книгу издадут. Я уставилась в пол, затем низко и протяжно засмеялась.
В квартире был полный бардак, но я разыскала все необходимое, чтобы написать письмо:
