Сейчас она сидела на кухне, слушала Леню и вспоминала. И удивительно: воспоминания не были неприятными и грустными. Просто были две жизни. Одна – ее, вторая – какая-то странная, необычная, без нехватки денег, с удивительной заботой о больной девушке, с необычным человеком, который внезапно появился и, вероятно, так же внезапно исчезнет. И у нее останется только ее собственная жизнь. Не такая плохая жизнь, между прочим. А скоро весна.
– О чем задумался мой нежный великан? – спросил Леня.
– Балдею просто, – ответила Ира.
– Тихий кайф? – спросил Леня.
– Ага.
– Ага.
– Прямо здесь, на стуле.
– Нет, я тебя, маленького, задавлю.
Но Леня уже расстегнул ее халат, гладил плечи теплыми руками и целовал растрепанные с ночи волосы.
– Если задавишь, откачаешь. Вас же учили на военном деле как оказывать первую помощь пострадавшим.
– Дыхание: рот в рот и всякое другое.
– Вот с этого сразу и начнем, – сказал Леня.
И они начали с этого. Поэтому завтракали Ира и Леня очень поздно. Но зато с отменным аппетитом.
Разговор о муже
– Я хочу тебя кое о чем спросить. О тебе.
– Неужели у меня остались такие местечки, которые ты еще не изучил? – засмеялась Ира.
– Много, – серьезно ответил Леня.
– Тогда спрашивай.
– Расскажи, почему ты ушла от мужа? Пожалуйста.
– А!.. Ты вспомнил, как я ответила на этот вопрос Стасу?
– Да.
– Знаешь… – Ира задумалась. – До встречи с тобой я бы наговорила много всего, и все без толку. Смешала бы в кучу все претензии к Виталию, начиная от нехватки денег и до нежелания помочь мне стирать его пропотевшие майки. Упомянула бы о невнимательности ко мне, обидных для меня словах, с которыми он обращался ко мне, когда мы ходили в гости или посещали родителей. Девкам бы я еще сказала о постели, как он торопится спустить, хватает меня без нежности и всякое прочее. А теперь я думаю, что я просто вздорная кляча…
– Это не так, – перебил ее Леня, – ты очень тонкий и дорогой инструмент. Надо только уметь играть на нем.
– Вот видишь, Леня, я на самом деле многому теперь научилась. Почему я должна требовать от мужа, чтобы он понимал меня? Он же также инструмент, и мне надо было только выучить приемы игры, точнее, немного подумать и сделать так, чтобы был полный мир и согласие. В любом деле.
– Хм!
– Ты не согласен?
– Нет, почему же…
– Смотри, – перебила его Ира с горячностью, – я всегда вела себя так же, как мама. Я ее люблю, но она никогда не слушает. Она только говорит. И я теперь понимаю, что раньше была похожа на мать. А теперь – больше на отца. Он был очень умный человек, вспыльчивый только, но умный. Умел слушать. Думать. Находить решения. И я теперь стала поступать, как он. Особенно после знакомства с тобой, с ребятами, с Олей. Конечно, во мне много остается маминого, но я как бы со стороны могу теперь это анализировать. Я стараюсь…
– Подожди. – Леня был крайне заинтересован. – Подожди минутку. Послушай и меня, как твой папа. Ты говоришь прямо-таки моими словами. Недавно я анализировал свою жизнь и сравнивал себя со своим младшим братом. У нас в семье было все так же, как и у вас. Только наоборот. Отец изрекал, а настоящей хозяйкой была мать, которая умела слушать и была крайне немногословна. И вот, глядя на брата, я понимаю, что он пошел в отцовскую родню, а я – в мать. И я, так же как и ты, ловлю себя на неожиданных проявлениях во мне характера своего родителя.
– Ленька! – Ира поцеловала его. – Как у меня давно не было такого разговора.
– Поцелуи отменяются, – сделал Леня зверское лицо, – идет анализ. Ну вот, слушай дальше… А собственно, что дальше? Мы оба все сказали. Давай вернемся к твоему мужу. Стас сказал, что он хороший парень. Это так?
– Нормальный парень, не глупый, заботливый. – Ира помолчала. – Страдает он, ревнует, наверное, бешено. Он же учился с твоим братом.
– Ну да? – удивился Леня.
– Извини, я тебе не говорила, мы с ним случайно встретились, когда я забегала к маме. И он все про нас знает. Сказал мне, что если бы кто другой – убил бы. А это – ты. И сказал, что я сделала хороший выбор.
– Н… да. Что-то я сегодня изрекаю много междометий.
– Леня. Пожалуйста, не чувствуй никаких обязательств. Мне бы это было очень неприятно. Понимаешь?
– Пожалуй, понимаю. Но это означает, что все решения о нас принимаешь только ты. Захочешь – останешься, а захочешь – и…
– Вот видишь, какая я коварная, – горько засмеялась Ира, – и сегодня утром на кухонном стуле я тоже была коварной и расчетливой.
– Дылда, – ласково произнес Леня.
– Леня, – сказала Ира.
Первый полет
Вчера вечером знакомый книжник все же нашел книгу, о которой Леня его просил, и принес на работу. Толковый словарь ненормативной лексики. Леня завернул словарь в бумагу, перевязал ленточкой и написал: «В подарок дорогой Илге от Лени. Это очень полезная книга. Стас уже выучил ее наизусть. Читай и обсуждай с ним непонятные слова». Когда все собрались около стойки регистрации, Леня вручил пакет Стасу и сказал:
– Передай Илге при встрече. И не вздумай нарушать девственность обертки.
– Подлянка, что ли, какая-то? – спросил Стас.
– Как у тебя только язык поворачивается! – возмутился Леня. – Это книга!
– Ну если книга, то хорошо. Как говорил Иосиф Виссарионович, книга – лучший подарок.
Оля стояла возле Иры, прижавшись к ней, как котенок, и со страхом и любопытством смотрела вокруг. Все было необычно. Она проследила, как Стас положил на стойку паспорта и билеты. Потом Мишка и Стас поставили багаж на весы. Вдруг чемоданы сами уплыли куда-то вниз, а Стасу отдали ворох листов и паспорта. Стас рассортировал листы, что-то дал Мишке, что-то хотел дать Оле, но передумал и оставил у себя.
– Так отдай ей билет, – сказал Леня.
– Потом, перед паспортным контролем, – ответил Стас. – Ну что, давайте прощаться? Пойдем. Нам еще с Мишкой надо в свободной зоне по рюмке коньяку пропустить.
– В дорогу-то? – робко запротестовала Мишкина жена.
– Обычай такой, нельзя пренебрегать.
– И Оле чего-нибудь возьмите вкусненького, – добавила Ира.
– Учит, – загудел Стас, – нас учит. Битых жизнью.
– Оля, – сказал Леня серьезно, – более двух рюмок коньяку не пей. Не гонись за ребятами. Слышала, что сказал Стас: они жизнью битые. Поняла?
