Кардифф, Нью-Йорк. 14 ноября 1868 года
По первому осеннему морозцу Аарон Бапкин скакал на кобыле Пегасе из Лафайетта в Кардифф. Долина Онондага взрывалась цветом. Каждое дерево – поэма. Каждый лист – праздник. Скоро этот красный, золотой и оранжевый мир обернется печалью льда. Жизнью, окутанной снегом. Белым королевством безмолвия. Но каков путь к смерти! Тщетный, будто закат солнца.
Подбирая мелодию, Аарон выдувал из гармошки бессвязные звуки. Мысли его были так же невнятны, как и эта музыка. Из головы не шла абсурдная книга, что лежала сейчас в переметной сумке. Вчера вечером ее сунула Аарону в руки миссис Ильм, когда они столкнулись на лестнице. Хозяйка дважды хрюкнула – в устах сего критика это было серьезным одобрением.
Книга провозглашала Америку Святой землей, в которой некогда, словно кролики, резвились библейские исполины. Допущение автора, христианского миссионера по имени Турк, представлялось абсолютно нелепым, однако очень интриговало.
Скача в Кардифф, Аарон раздумывал о том, что если бы в долине Онондага и вправду водились исполины, то как среди них не оказаться жидам. Огромный еврей выбирался в его воображении из зарослей, перегораживал тропу и, помахивая посохом, громоподобно объявлял:
– Шма Исраель Адонай элохейму Адонай эхад! Слушай, Израиль, Господь Бог наш, Господь един. А теперь отвечай, где тут самая короткая дорога на Сиракьюс?
– Как ты думаешь, Пегги Бескрылая? – спросил Аарон свою усердную кобылу. – Это действительно земля исполинов? Нельзя быть такой циничной лошадью. Известно ли тебе, что всего пару месяцев назад некий француз, мосье Ларто, выкопал у себя во дворе кроманьонца? На юге Франции, где все танцуют без штанов. Слыхала песенку? Если у французов завелись кроманьонские лягушки, то почему бы у янки не быть исполинам? Посмотреть на этих шлабов,[19]так можно подумать, они произошли от бегемотов. Всякое бывает.
Отыскав ферму Ньюэлла, Аарон натянул поводья.
– Нет, ты только погляди. Листья все сухие. Сосны и те бурые. Почва – песок. Что тут вырастет? Посмотри на лошадь или на амбар. Будто гнилые зубы. Корову видала? У нее даже вымени нет.
Вышел Чурба Ньюэлл встретить знаменитого еврейского водного колдуна. Аарон Бапкин брал десять долларов – и смех и грех. Деньги Джорджа Халла как пришли, так и уйдут. По мнению Чурбы, затея была глупой. Если на ферме Ньюэлла что-то и водилось в изобилии, так это вода. Силосная яма была пуста, однако колодец всегда полон. За амбаром журчал ручей. Чурба нуждался в новой воде, как в новых тараканах.
– Добрый день, мистер Ньюэлл. Аарон Бапкин меня зовут. Миссис Ильм передала мне вашу записку.
– Говорят, у вас талант, – заметил Чурба, пока Аарон слезал с кобылы. – Вот и поглядим. Моя земля идет вон от тех деревьев и до холма, за домом забор.
– Прекрасное место, – сказал Аарон. – И вид замечательный.
– Я уведу лошадь, так что можете работать.
– Ее зовут Пегаса.
– Я бы предпочел копать у амбара, – сказал Чурба. – Может, найдете место.
– Уже поздно начинать копать, – сказал Аарон.
– А то я не знаю? Смысл в том, чтобы докопать к весне. Но браться надо сейчас, а как же я возьмусь, если не знаю где?
– Это верно, – ответил Аарон. – Надеюсь, я вам скажу.
– Да уж, за десять долларов, пожалуйста, скажите, – проворчал Чурба.
– Десять долларов – это доллар в год за десять лет воды, – сказал Аарон. – И еще пятьдесят лет бесплатно. Вон там ваш старый колодец?
– Я его заколотил. Вода то кислая, то мутная. Черпаю из ручья, когда он чистый, но там почти весь год болото.
Развернув фасонный платочек, Аарон достал лозу.
– Перед работой я бы хотел чуть-чуть помолиться. Молитва на иврите, но вы не волнуйтесь. Я прошу Господа направить мою руку.
– Чего я не слышу, то мне без разницы. – Чурба перекрестился. – Отведу лошадь к амбару. Жена покормила бы вас ланчем, да говорят, ваши не едят то, что мы.
– Я бы взял яблоко, – сказал Аарон.