Девушка напряженно закивала, и дубинка чуть отпустила горло, позволяя дышать, одновременно липкая от пота рука бандита ласково погладила ее по волосам и, скользнув по щеке, переместилась на еще маленькую, но упругую грудь. Девушка замерла, боясь дышать. Чуткие быстрые пальцы нащупали сквозь тонкую ткань халатика напрягшийся сосок и чувствительно его сжали.
— Будешь дергаться, поотрываю твои маркоташки, веришь?
Белесые, будто слепые, глаза бандита глянули в лицо, и девушка, загипнотизированная этим бесчувственным рыбьим взглядом, утвердительно кивнула в ответ.
— Умница, — тонкие нервно шевелящиеся губы чмокнули воздух, посылая ей поцелуй.
Пожалуй, ничего более отвратительного, чем это неожиданная ласка, девушка в жизни не видела.
В комнату с шумом ввалился Кабан, волоча за собой мужчину с намертво скрученными за спиной руками.
— Порядок, Маэстро, клиент созрел. Можно беседовать.
— Не упоминай меня, козел! — окрысился на него главарь. — Подтащи эту падаль поближе.
С минуту он рассматривал бледное от испуга лицо хозяина квартиры. Увиденное его вполне удовлетворило: губы дрожат, судорожно дергается веко, глаза беспокойно бегают по сторонам. Боится, и это хорошо. Маэстро отлично умел увидеть в глазах допрашиваемого страх, пусть даже он его ловко скрывал, пусть даже недрогнувшим голосом заявлял, что ничего не боится и готов умереть, но в глазах всегда оставалась узкая щелочка, почти не различимая тень страха, разного: физической боли, мучений, унижения… Тут надо было точно угадать, и действуя угаданным инструментом, как рычагом, раздвинуть эту щелочку, распихивая в стороны гордость, волю и долг, открывая дорогу глубоко на дне души скрывающемуся страху, обессиливающему, лишающему сил, заставляющему покорно подчиниться мучителю. «Нет людей, которых нельзя сломать, нужно только верно подобрать инструмент, для кого лом, а для кого сложную отмычку», — так говорил старый седой инструктор, когда-то давно обучавший Маэстро искусству полевого допроса военнопленных. Маэстро был хорошим учеником, с тех пор полученные знания не раз пригодились ему в сложной, насыщенной разнообразными приключениями жизни. Сейчас они снова должны были сослужить ему службу — «набой» на эту квартиру был неверный, полученный случайно через третьи руки и вполне мог оказаться полным фуфлом.
— Ну, родной, бабки-то где хранишь? Небось в банке? Трехлитровой под кроватью, а?
Мужик, угрюмо отвернувшись, молчал.
— Нет, ну так не пойдет… — все еще ласково продолжал Маэстро. — Я же тебя добром спрашиваю, что ты такой жадный и невежливый? В глаза смотри, сука!!!
Внезапный переход от тихой спокойной речи к истеричному крику всегда действует шокирующе, ломая волю к сопротивлению. Холодный ствол обреза уперся мужчине в щеку, заставляя повернуть голову.
— Ты пойми, дурашка, мы с кентами к тебе шли, время тратили, и просто так уже отсюда не уйдем. Бабло все равно отдашь, никуда не денешься. Только можно отдать и остаться здоровым, а можно дождаться, что тебя на куски распластывать начнут. Ну, что ты выберешь?
Мужчина продолжал упрямо молчать, лишь дернулись, расширяясь во всю радужку зрачки, что не укрылось от внимательного взгляда бандита.
— Ну что ж, значит опять герой попался, — в притворном горе вздохнул Маэстро. — Одно из двух, мужик, либо ты слишком жадный, либо слишком глупый. Ну пеняй тогда на себя, я предупреждал…
Сухо щелкнуло, вылетая из красивой наборной рукояти, лезвие выкидного ножа, будто из воздуха появившегося в руке налетчика. Хозяин квартиры испуганно сжался в ожидании боли, но не проронил ни звука. Маэстро медленно поводил блестящим лезвием перед глазами клиента, внимательно следя за тем, как непроизвольно вздрагивает его лицо.
— Пожалуй, для начала, я тебе увеличу улыбку. Знаешь, такая специальная пластическая операция по расширению рта. Тебе понравится. Ты же у нас жадина, вот и сможешь откусывать сразу большие куски…
— Нет, не надо! — взвизгнула женщина с пола. — Не трогайте его! Я скажу где деньги!
— Дура! — процедил сквозь сжатые губы мужик, но в голосе его явно слышалось облегчение. Как же, не сломался, не показал бандитам семейного тайника, и пытки при этом избежал.
— Молчать, пидор! — резко оборвал его Маэстро, разворачиваясь к хозяйке. — Ну, золотая моя, я всегда считал, что женщины намного умнее и благоразумнее мужчин, и Вы это сейчас блестяще подтвердили. Так где же таятся искомые сокровища?
— Там на третьей полке в черной шкатулке. Забирайте все, только не трогайте его! — слабым голосом произнесла женщина.
— Кабан, проверь!
Кабан в три шага оказался у стеллажа с книгами и схватил указанную хозяйкой деревянную шкатулку.
— Есть! Но что-то маловато, — пробормотал он, перебирая тощую пачку пятисоток. — Ты чё, овца?! Издеваешься! Здесь всего двенадцать штук!
— Это все, что у нас есть! Берите и проваливайте! — твердо произнес мужчина, пристально глядя в глаза бандита.
Маэстро на секунду задумался, это вполне могло быть правдой, вся обстановка квартиры говорила за то, что хозяева не слишком богаты. «Набой» был совершенно левый, и при других обстоятельствах Маэстро ни за что не пошел бы на риск при такой неверной информации. Вот только последнее время в делах был явный застой, и он со своей командой давно сидел на мели, готовый взяться за что угодно, сулившее хоть малую прибыль. Однако, доверяй, но проверяй, пожалуй стоит еще раз нажать посильнее, прежде чем сдаваться, авось чего и выплывет…
— Тут еще рыжья мал-мала, начальник… — прервал его размышления Кабан.
— Знаешь, куда его можешь себе засунуть, баран? Сказал же, ничего кроме бабок не брать! — резко оборвал его Маэстро, боявшийся связываться с перекупщиками и настрого запрещавший своей команде брать с места ограбления какие-либо вещи.
— Значит, вот так? Издеваться над нами изволим? — обратился он уже к хозяину квартиры. — А кто вчера ссуду в банке взял? Кто новую машину покупать собрался? Папа римский? Бабки где, сука?!
— Какая ссуда?! Какая машина?! Откуда вы взяли? Больше ничего нет! — в голос завопил мужик.
Но была, была секундная заминка, и что-то такое ворохнулось в глазах, ясно показывая Маэстро, что на этот раз они не ошиблись. Есть еще кое-что в закромах! «Вы можете в совершенстве владеть мышцами лица. Вы можете контролировать интонации своего голоса. Но все это ничто! Вас все равно выдадут глаза! Они не поддаются волевому контролю. Неожиданный вопрос, заставший вас врасплох. Одно мгновение растерянности, и вот вы уже уверенно отвечаете, но поздно! Именно в это мгновение истина отразилась в ваших зрачках, и всё, если ее заметили — вы погибли», — вновь вспомнил Маэстро наставления инструктора. Да, в Советской Армии в свое время учили на совесть.
— Значит это все? — еще раз переспросил он.
— Все. Больше ничего нет, — устало выговорил мужчина.
