Джун Баг согласилась:
— Время идет. Мы здесь уже пять минут.
«Я и сам вижу часы», — подумал Эрик, но не сказал это вслух, а вместо этого распорядился:
— Сосредоточиться на востоке. Мы сведем защиту, камеру и пограничный патруль к самому узкому периметру. Грейнджер, ты займешься первичной перенастройкой. Нэнсин, Джун Баг и я буферизуем отдачу. Дебора гоняет патруль по узкому периметру. Вилли, на тебе стабильность ворот, а Эрнест занимается трубой… Эрнест, смотри, чтобы все было в порядке. Готовы?
Все ответили утвердительно.
— Тогда в семь минут убираем дополнительные оболочки. А ты, Грейнджер, будь готов еще через десять секунд.
— Ясно, — отозвался Грейнджер.
— Нам бы еще людей, чтобы справиться с отдачей, — буркнула Джун Баг.
Остальные промолчали. Все взгляды сосредоточились на светящихся дисплеях у каждого перед глазами. С упреждением в десять секунд Эрик сосредоточил мысль на защитном коконе, сливая воедино немногие слова и множество форм и ощущений, которые составляли заклинание разложения и которые следовало овеществить так, чтобы не растеклась магическая энергия Ории.
Пять… четыре… три… два… один…
В тот же миг последовало несколько одновременных команд.
— Сбросить защиту, — приказал Эрик.
— Убрать камеру, — сказал Дивер.
— Патруль на ближний периметр, — скомандовала Дебора.
Нэнсин распорядилась:
— Часы на авторежим.
Осуществлять магические действия на авторежиме рискованно, но Джун Баг права, их слишком мало, чтобы надежно блокировать сильную отдачу. Им необходима помощь Нэнсин.
Такая надежная зеленая сфера исчезла. Из леса появилась стайка крошечных зеленых искр и закружила по краю поляны.
— Приготовились, — негромко произнес Грейнджер.
Все глаза впились в бегущие цифры дисплеев.
— След на востоке, близко, свежий, — произнес он. — Определить последовательность. Настроить мощность. Убрать. Равная отдача на Эрика, Нэнсин, Дивера, Джун Баг и меня. — Заклинание, которое он держал в голове, было значительно более сложным, но магия мало соотносится со словами, однако полностью зависит от чистоты воображения и ясности намерений. Слова просто позволяют воображению и намерениям сконцентрироваться и освобождают их. Тем не менее по этим словам Эрик угадывал, как Грейнджер строит свое заклинание. Заклинание Грейнджера отправится к месту нового возмущения, определит тип использованной магии и предмет, на который она была направлена. Затем оно использует остаточное эхо и построит противозаклинание, чтобы разрушить наведенные чары в порядке, обратном тому, в котором они наводились. В этот момент оно измерит точное количество энергии, которое потребуется для противозаклинания, затем возьмет энергию у семи сентинелов, запустит противозаклинание по отводной трубе Эрнеста и направит отдачу на них, а уж они постараются сделать все, что смогут.
Эрик ощутил, как первые, слабые щупальца магии вытянулись на восток. Он подождал. Еще подождал. Часы перед глазами бесстрастно сообщили, что прошло пять секунд, десять, пятнадцать. Он старался не стучать зубами — холод все-таки до него добирался. Но страшнее холода действовал леденящий ужас, с которым всем им предстояло столкнуться лицом к лицу. Чем больше времени требуется магическому зонду Грейнджера на создание противозаклинания, тем мрачнее будет полученная информация.
Внезапно из трубы Эрнеста хлынул могучий поток энергии. Больше Эрик не думал ни о чем. На него пер сам дьявол.
Он отсчитывал по часам десять секунд. Полных десять секунд ожидания отраженной волны. Казалось, они растянулись на десять часов. Потом пришел удар. Стена энергии, подобно цунами, рвала и распрямляла трубу Эрнеста, обрушиваясь на пятерых сентинелов, которые ей противостояли. В ослепительной вспышке белизны Эрик потерял зрение, а сразу затем и слух. В черепе взрывались раскаты грома. «В меня ударила молния», — подумал он, но это была единственная цельная мысль, которая прорвалась сквозь энергетический хаос. Огонь изнутри разрывал его тело, опаляя и обдирая каждую клетку. Эрик упал на колени, потом на локти. «Умираю, — подумал он, — я умираю». Он собрал себя в тугой шар и беззвучно кричал, а внутри его сгорающего тела тающие кости вели войну с закипающей кровью. «Все. Умираю. Дайте мне умереть!»
И вот он снова дышит. Слепой, глухой, он все же чувствует, что самая страшная боль уже позади. Не работает ни единый мускул. Тела как будто нет вовсе. Он думает: «Может быть, я все-таки умер?» Не так уж это и плохо.
А потом возникла вибрирующая, ни с чем не сравнимая, электризующая волна благополучия. Переход сквозь ворота.
Темнота.
Тишина.
Время шло. Он все еще не мог шевельнуться, ничего не видел и не слышал. «Вот оно, — подумал Эрик. — Остаток жизни мой разум проведет в ловушке беспомощного и недвижимого тела».
Потом медленно, очень медленно он начал воспринимать свет. Затем движение. Прошла еще целая вечность, и проявились формы. Он мигнул. Дебора и Вилли ходили по комнате второго этажа цветочного магазина и о чем-то оживленно переговаривались. Когда говорил Вилли, Эрик улавливал кое-какие обрывки звука.
Наконец до него явственно донеслись слова Деборы:
— Ты уверен, что нет непоправимых травм?
— Я проверил, прежде чем перенести их сюда. Проверил. Если бы что-то было, мы все равно ничего не смогли бы сделать. Но я уверен, с ними все в порядке.
— Похоже, со мной все о'кей, — слабым голосом проговорил Эрик.
Дебора подпрыгнула. Вилли обернулся, на лице его явственно проступило облегчение.
— Эрик! Ты снова с нами.
— Что произошло?
— Кто бы ни навел ту серию магических воздействий, он был… нереален. Дебора и я, мы считаем, основное заклинание было довольно прямолинейным, губительными оказались дополнения к нему. В самой середине реверса, который устроил Грейнджер, мы видели два образа, двух призраков. Мне кажется, в них есть что-то знакомое, но мне только мельком удалось взглянуть на них, потом оба исчезли. Был еще краткий парад образов из разных частей света. Как при показе слайдов. Приятный парень в синей летной форме, еще маленький мальчик. И все время, пока катилась волна отражения, гроза в клочья разносила поляну. Ужасно, просто ужасно. Повсюду возникали торнадо. Первым пришел ураган и кончился последним. Ничего хуже за свои семьдесят лет я не видел.
— Значит, гром и молнии…
— Лупили прямо в вас. Будь это настоящая гроза, а не какие-то магические проявления, вы все бы погибли.
— Черт возьми, зачем кому-то понадобилось цеплять грозу к другому заклинанию?
Вилли ответил:
— Думаю, это подпись. Один раз мы отследили парня, который под каждым своим делом оставлял вместо подписи волка. Это было еще до тебя; намного раньше, хотя Джун Баг должна помнить. Страшное дело. Когда мы отражали его заклинания, то в конце всегда появлялся громадный белый волк и бросался на нас, стараясь вцепиться в глотку. Подергались мы тогда, можешь себе представить.
