Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
А теперь возможность использовать неизвестный Дар на благо рода упущена навсегда. Мысль о том, что род получил за Хайну гораздо больше, чем за любого из своих детей, тогда как по закону не должен был получить ничего, утешала мало. Ведь девочка избежала смерти в пасти сайлаха отнюдь не из-за дальновидности или мудрости Хедрига, а исключительно по душевной доброте Аины, которая благодаря своему заступничеству впала в немилость до конца жизни. Получается, что глава рода свалял грандиозного дурака не первый раз…
Лорд Хедриг отнял руки от лица, и взгляд его упал на флакон с бальзамом нагорна, стоящий на столе. Старик в сердцах сплюнул. Это из-за него, из-за проклятого дурмана он потерял остатки разума и отдал Хайну безо всяких условий. Ему даже в голову не пришло связаться магически с лордом Региусом и потребовать объяснений: кому и зачем понадобилась девочка? Какой у нее Дар и откуда о нем стало известно? Он мог пригрозить, что не отдаст ребенка, пока не получит ответа на все свои вопросы. А чтобы Региус не вздумал крутить, можно было выманить у этого негодяя-советника Красный айкас. Можно было… А! Какая теперь разница! Сделанного не воротишь…
И все же откуда владыка Плоскогорья мог узнать о Даре Хайны? Толстяк советник говорил что-то о соглядатаях владыки, подслушивающих всякие разговоры в тавернах и людных местах. Допустим, один из них терся в той корчме, где столовались домочадцы Лорда Хедрига, поехавшие на Ярмарку. Женщины и впрямь могли болтать об Аине, ведь тогда не прошло и трех лун с тех пор, как она не вернулась из похода за шерстью. Немудрено и то, что речь зашла о Хайне, которая пропала вместе с ней. Но что в этих пересудах могло навести владыку Кармала или лорда Региуса на мысль о необыкновенном Даре Хайны? Надо бы подробно расспросить всех, кто ездил тогда на Ярмарку, да всех не получится – почти весь молодняк продан в богатые дома на Плоскогорье или на Восток, смотрителям рудников.
Лорд Хедриг отцепил от пояса связку айкасов, выбрал синий камень и послал вызов Лойле, старшей жене сына-наследника. Ее взяли на Ярмарку, чтобы она присматривала за девицами, которых везли на продажу. Других женщин в обозе не было. А про Хайну болтали скорее всего женщины.
Лойла вошла в покои Лорда на подгибающихся от страха ногах.
– Ты звал меня, господин?
– Сядь. Не трясись, я не собираюсь тебя наказывать. Летом на Ярмарке ты присматривала за девицами. Ты находилась при них неотлучно?
– Да, господин. Пока их не продали.
– Стало быть, должна была слышать все их разговоры. Подумай хорошенько и припомни: они болтали о Хайне? Да не трясись, я сказал! Ничего плохого я тебе не сделаю. Только припомни все хорошенько.
– Слушаюсь, господин. Как я помню, разговор о Хайне был только один. Кто-то из девочек… Санни, по-моему… Да, Санни спросила у остальных, как они думают: могла ли Хайна уцелеть и добраться до Плоскогорья. Девочки подняли ее на смех. Мол, до Плоскогорья в одиночку не доберется никто, а у Хайны к тому же нет оберега, и вообще она хворая, даже в горах задыхалась, а уж внизу ей мигом конец пришел бы…
– Ну? Дальше.
– Санни их смех разозлил, она закричала, что сами они хворые, а Хайна проводила в горах по две луны даже ранней весной и поздней осенью, когда здоровые мужчины за один день простывают так, что потом неделями не могут оправиться, если ты, господин, их не исцелишь. Девочки загалдели, кто-то разумно возразил: «Ну и что с того? Сколько бы Хайна ни бродила по горам, всем известно, что она не жилец. С Бледной нежитью долго не протянешь». Но Санни уже разошлась так, что стала бы спорить с чем угодно, даже с тем, что снег белый. Она понесла какую-то ахинею…
– Лойла, я просил тебя вспомнить этот разговор как можно точнее. Лучше всего дословно. В том числе и ахинею, которую несла Санни.
Женщина потупилась и нервно стиснула в горсти подол юбки.
– Простите, господин. Я… я попробую. Санни сказала: «С чего ты взяла, что это всем известно? Откуда известно, если до сих пор всех рожденных с Бледной нежитью сразу же приносили в жертву сайлахам? Что вообще такое – эта Бледная нежить? Белые волосы, брови и ресницы? Светлые глаза? От этого, по-вашему, умирают? У Хайны ничего не отнималось, не гноилось, не покрывалось язвами, не распухало. Да, она была слабенькой, кашляла и задыхалась, ее часто лихорадило. Но любой будет слабеньким и хилым, если его не кормить, одевать в худые обноски и дюжинами дней держать в горах на голых камнях. Посмотрела бы я, сколько вы проживете при таком обращении!» На этом, господин, я положила спору конец. Велела Санни не говорить глупостей, а остальным – заканчивать трапезу.
– И больше разговоров о Хайне не было?
– Нет, господин. При мне – нет. Может, девочки и шептались между собой, но я не слышала.
– Ладно, ступай. Только потрудись не оповещать о нашем разговоре всех и каждого.
Лойла ушла, а старый лорд задумался. Пустая болтовня Санни вдруг показалась ему поразительно глубокомысленной. Если какая-то истина твердо усвоена еще в детстве, если человек ни разу не столкнулся нос к носу с фактами, ее опровергающими, или с людьми иных убеждений, ему никогда не придет в голову подвергнуть эту истину сомнению. Предание о Бледной нежити, врожденном недуге, неизбежно приводящем к ранней смерти, лорд Хедриг слышал, еще сидя на коленях у матери. Примерно в то же время узнал он и об обычае приносить пораженных Бледной нежитью младенцев в жертву сайлахам. И за пять с лишним дюжин лет, прошедших с тех пор, он ни разу не заметил несообразностей, связанных с преданием и обычаем. Только дерзкие речи легкомысленной болтушки открыли старику глаза.
В самом деле, откуда известно, что недуг ребенка-уродца смертелен, когда всех детей с этим уродством убивают, едва они успевают появиться на свет? Ну, допустим, сведения пришли из глубокой древности. Но для того чтобы появилась твердая уверенность в смертельном исходе недуга, нужно, чтобы родились и умерли своей смертью десятки, если не сотни пораженных этим недугом детей. А Бледная нежить по преданию приходит в род раз в столетие. Но пускай даже легенда правдива и белые уродцы действительно живут не больше дюжины солнц. Зачем непременно приносить их в жертву? У сгорнов рождается достаточно хворых детей, многие из них не доживают до отрочества, но никому в голову не приходит отнести их сайлахам. Возиться с недужными особо не возятся – помрут так помрут, но убивать не убивают.
Единственное объяснение странному обычаю, до которого додумался лорд Хедриг, – полная бездарность белых уродцев. Но как раз на этот счет предание молчит. О бездарности Хайны старик узнал сам, с помощью айкасов. И, судя по последним событиям, айкасы ввели его в заблуждение. Владыки не посылают за бездарными детьми своих первых советников с возами сокровищ. Ради бездарей Верховные лорды не одалживают никчемным нагорнам священные Камни.
Как, каким образом им стало известно, что Хайна, которую они ни разу в жизни не видели, наделена каким-то редким и необыкновенно сильным Даром? Лойла уверяет, будто девицы на Ярмарке о Хайне больше не говорили. А мужчины уж точно не стали бы чесать языки, обсуждая судьбу пропавшего ребенка-уродца. Единственное же, что можно почерпнуть из пересказанной Лойлой болтовни, это сведения о слабом здоровье Хайны и ее способности подолгу жить в горах под открытым небом. И о Бледной нежити.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
