Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
— Вообще-то, в отличие от тебя, паспорт у меня есть, так что не стоило приписывать мне чужое имя, — проговорила она, глядя, как он жует сэндвич.
— Тебя могут разыскивать, — ответил он с набитым ртом, — лучше подстраховаться.
Вера вздохнула, прикрыла глаза.
— Чувствую себя преступницей какой-то. Скрываюсь от властей, бегу из города под чужим именем. Кошмар, а ведь еще позавчера я была следователем прокуратуры… Иногда мне кажется, что все это сон. Поэтому, наверное, я и не особенно задумываюсь.
Хотя стоило бы. Слушай, а почему ты выбрал именно это имя?
— Тебе или себе?
— Оба.
— Что касается твоего — имя взял из головы, что первое пришло на ум, а фамилия… ну, дескать, мы — супружеская чета. А меня этим именем называли когда-то очень давно в Византии, с тех пор я иногда им пользуюсь.
— Соломон… Не тот ли самый, который?…
— Нет, не тот, — усмехнулся Грассатор.
— Ах, ну да, ты же только в начале четырнадцатого века… Господи, ну и дела!
В графе «пункт назначения» значилась Москва, что не удивительно, ведь из родного города рейсы были ограничены всего несколькими направлениями.
— А дальше-то что мне делать? — поинтересовалась Вера, не поднимая головы.
— Прилетим в Москву, я дам тебе денег, съездишь куда-нибудь, переждешь. У тебя родители где? Здесь?
— Нет, в Красноярске. Здесь бабушка жила, а после смерти мне квартиру завещала, вот я и перебралась.
— К родителям не езди — могут проверить. Позвони, скажи, чтобы не верили никому, кто плохое наговорит, но и места своего не выдавай.
— Да знаю я. Шпионские фильмы смотрела.
— Из страны я тебя вывезу, чтобы паспортом не светить. А там уж…
Они помолчали. Вера за это время расправилась с яичницей. Грассатор взялся за второй сэндвич — вероятно, на аппетите сказывалось залечивание очередной раны.
Запивая яичницу кофе, девушка пыталась понять, как же ей лучше поступить. Сделать так, как сказал Грассатор — отправиться на курорт и сидеть там безвылазно? Но как быть с тем, что она знает? Мир для нее уже стал другим. Ей открылась некая тайна, и если ее принять за правду, хотя здравый смысл отказывается в это верить, то… трудно будет дальше.
С одной стороны — расстанься она с Грассатором, отвлекись, и через месяц-второй все это наверняка покажется ей далеким сном. Но, с другой стороны, она всегда будет знать, что мир не такой, каким она его себе представляла, одномерность и простота, в которых протекает быт людей, рассыпались, словно трухлявый пень.
Вера отдавала себе отчет, что правильнее было бы вернуться в обычный, нормальный человеческий мир. Но это означало расстаться с той невероятной историей, в которую она попала, как Алиса в Страну чудес, снова нырнуть в вялый и мутный поток рутины и быта, тогда как само Провидение выкинуло ее на берег, выделило среди других, доверило ей уникальное знание.
И, в конце концов, это означало расстаться с мужчиной, который… да, нравился ей, действительно нравился, и даже не потому, что он необычный, особенный, не потому, что симпатичный или бессмертный, не потому, что ангел какой-то, а потому, что он вот так говорит, вот так на нее смотрит, вот так улыбается.
Неужели она хочет продолжить этот путь? Неужели хочет остаться с ним и дальше, следовать за ним в эту кроличью нору все глубже и глубже? Разумно ли это? Нет, не разумно. Да, она хочет.
— Грасс, — произнесла Вера, поглядывая на него поверх поднесенной ко рту чашки, — а зачем тебе это?
— Что именно? — Грассатор разделался со вторым сэндвичем и теперь, откинувшись на спинку стула, с удовольствием потягивал кофе.
— Давать мне деньги, вывозить меня, носиться со мной. Ведь для вас люди — лишь серая масса, разве нет?
Грассатор улыбнулся:
— Провокация. Почему я ношусь с тобой? А почему ты со мной возилась, когда могла просто послать подальше, как русские умеют это делать? В конце концов, ты спасла мне жизнь, а я твою сломал. Я должен загладить вину хоть как-то. — В глазах Грассатора блеснули озорные огоньки. — И, если уж говорить начистоту… ты мне симпатична. Ты особенная. Все наши, кто общался с тобой, заметили это, а я заметил с самого начала, еще при встрече там, в морге. Итак, ты это хотела услышать?
Вера почувствовала, как у нее зарумянились щеки.
— Знаешь, чего вам всем не хватает? — проговорила она, возвращая чашку на стол. — Чувства такта. Столько лет прожили, а не обзавелись.
Грассатор расхохотался.
Допив кофе, он извлек из Вериной сумки ноутбук:
— Интернет есть?
— Если здесь есть Wi-Fi, а, судя по плакатикам, он здесь должен быть, — буркнула Вера, наблюдая, как шустро он обращается с техникой. — Интересно, каково это — наблюдать прогресс человечества?
— Занятно. Главное — не отстать. Проблема только с дистанционным общением. Мы не можем влиять на людей на расстоянии.
Вера пересела поближе к нему, так, чтобы видеть экран. Грассатор искал какой-то адрес.
— Можно твой телефон? — попросил он.
— И кому звоним? — поинтересовалась Вера, пока рылась в сумочке.
— Своим.
— Ах да, их же еще двое. А ты, кстати, ни разу о них не рассказывал. Интересно, как вы общались раньше, когда не было телефонов?
— Никак. И сейчас никак не общаемся, это первый раз. Я примерно чувствую их место расположения, и если оказываюсь рядом, то забегаю в гости. Что случается редко.
— А говорил, что словно братья. — Вера протянула телефон.
— Братья тоже, бывает, разбредаются по свету.
Грассатор набрал какой-то длиннющий номер, подождал, а затем заговорил, кажется на испанском. Затем набрал другой, а после этой беседы и третий. Наконец, вероятно, попал к нужному собеседнику, но разговор оказался недолгим, после чего сотовый он вернул.
— Лихо вы на разных языках болтаете, — удивилась вера. — Это в вас сразу же знание языков закладывается?
— Нет, учим. Правда, схватываем на лету — это один из способов конспирации, так что гордиться здесь нечем.
Запихивая телефон обратно в сумочку, Вера заметила в глазах Грассатора беспокойство.
— Что-то случилось?
— Пока еще нет. Видишь ли, как я и говорил, все мы шестеро — разные. У каждого с самого начала были свои интересы. Нокс мог показаться своеобразным, но не он беспокоил других больше всего. Один из нас… Мы зовем его Крез, как того царя Лидии, богатейшего человека своего времени. Хотя у него, разумеется, есть и несколько других имен, более стандартных. После воплощения и постигшей нас неудачи он решил, что найдет причину того, почему человечество не желает меняться. Он не отступился от идеи сделать вас лучше, как и Лекс, вот только пошел другим путем. Крез пора зился, насколько люди зависимы от такой, казалось бы, пустяковой условности, как деньги, поразился тому, на что они способны ради денег и с каким маниакальным упорством стремятся обладать деньгами. Он говорил, что деньги — символ животного начала у человека.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
