– И какую же помощь вы предлагаете?
Чандрис остановилась.
– Что? – осторожно спросила она через плечо.
– Вам нужна работа, если не ошибаюсь, – произнес мужчина. – Поднимайтесь на борт и расскажите, на что вы способны.
Чандрис медленно повернулась к нему лицом, опасаясь, что это лишь прелюдия для очередного оскорбления. Однако в глазах мужчины было написано только сдержанное любопытство.
– Идемте же. – Он взмахнул рукой и начал подниматься по трапу все той же неуклюжей походкой. – Вы, верно, заметили, что на улице начинает холодать. Хотите чаю?
Чандрис глубоко вздохнула, чувствуя, как ее усталость исчезает без следа. Она никак не ожидала, что именно здесь ей встретится простодушный доброхот. И все же почему-то не могла поверить в удачу.
– Спасибо, – сказала она, торопливо шагая к трапу. – От чая не откажусь.
Чай был горячий и крепкий, с ароматом садраса и корицы. Самый лучший напиток для рабочего человека – простой и без особых претензий. Именно такой чай, подумала она, пригубив напиток, доброхоты подают незнакомцам.
Впрочем, чай был как нельзя кстати. На улице действительно становилось прохладно, и только теперь, начиная согреваться, Чандрис поняла, до какой степени замерзла. Держа кружку у губ, она вдыхала поднимающийся оттуда пар и едва сдерживала дрожь озноба.
По крайней мере, ей казалось, что это удается.
– Никак не согреетесь? – спросила пухлая женщина, сидевшая за столом напротив, и потянулась за чайником. – Ох… – выдохнула она, поднимаясь на ноги.
Мужчина оказался проворнее.
– Я сам. – Он выбрался из кресла и забрал у женщины пустой чайник. – Полторы ложки садраса? – бросил он через плечо.
Женщина лукаво посмотрела на Чандрис:
– Он готовит чай впервые в жизни.
– Неправда! – воскликнул мужчина, оборачиваясь и с обидой глядя на нее. – Как ты можешь такое говорить? Я уже заваривал чай… минутку, дай вспомнить… да, это было два года назад. В воскресенье.
Женщина возвела очи горе.
– Надеюсь, вам нравится, когда в чае много специй, – предупредила она девушку.
Чандрис молча кивнула, следя за тем, как мужчина неумело суетится с чайником, и гадая, что ее ждет в дальнейшем.
Их звали Ханан и Орнина Девисы. Они не были мужем и женой, как сначала подумала Чандрис, а братом и сестрой – по словам Ханана, единственной такой парой среди более чем двух сотен экипажей охотников, занятых добычей ангелов. Разглядев в них общие семейные черты, Чандрис решила, что они очень похожи: оба среднего роста, излишне массивные – Ханан в большей степени, чем сестра, – с удлиненными лицами и яркими карими глазами. Темные волосы Орнины уже тронула седина, а Ханан был практически лыс.
И еще он был калекой.
Ни Ханан, ни Орнина не заговаривали об этом, но догадаться было совсем не трудно. Всякий раз, когда он тянулся за тем или иным предметом, вдоль его руки проступал тонкий стержень корсажа; такие же устройства можно было заметить на его ногах, когда они натягивали ткань комбинезона.
Напрягая слух, Чандрис улавливала слабое жужжание крохотных моторчиков, которые начинали работать при каждом движении Ханана. Глядя в кружку, прислушиваясь к звуку механизмов и делая вид, будто ничего не замечает, девушка гадала, что с ним произошло.
Внезапно перед самым лицом Чандрис появился носик чайника, оторвав ее от неприятных размышлений. Рывком вскинув голову, она увидела Ханана, в глазах которого сверкал насмешливый огонек.
– Еще чаю? – невинным тоном осведомился он.
– Спасибо. – Пока он наливал, Чандрис смотрела на него твердым серьезным взглядом. Ханан любезно улыбнулся в ответ и, поставив чайник на стол, втиснулся в свое кресло.
Эта сценка не ускользнула от внимания Орнины.
– Простите Ханану его невинные забавы, – сказала она, бросая ему такой же взгляд, что и Чандрис. – Или, по крайней мере, научитесь их терпеть. Видите ли, он несколько задержался в развитии. – Орнина взяла чайник, добавила немного в кружку брату и плеснула себе. – Итак, вы ищете работу?
– Да, – ответила Чандрис, мысленно входя в новый образ. Роль умной, хладнокровной девушки давалась ей без труда, но в нынешних обстоятельствах явно не годилась. – Я только что закончила колледж с дипломом по астрогации, пилотированию и обслуживанию звездных кораблей. Я решила приобрести опыт управления малыми судами и подумала, что лучше всего пройти практику на одном из охотников.
– Если я правильно понял, ваше мнение не разделил никто, – заметил Ханан.
Чандрис поморщилась:
– Откуда мне знать? Все, кроме вас, даже говорить со мной не захотели.
– Ничего удивительного, – сказал Ханан. – Экипажи охотников, как правило, держатся замкнуто и не принимают чужаков.
– Но бывают и исключения, – заговорила Орнина. – Где вы учились?
– В университете Аханны на Лорелее, – ответила Чандрис. – Мои документы уже должны были прибыть на Сераф, но я наводила справки нынче утром, и оказалось, что их еще не прислали.
Ханан негромко фыркнул.
– И в этом тоже нет ничего странного, – проворчал он. – Регулярное сообщение между Серафом и Лорелеей обеспечивают всего четыре почтовых скиттера в сутки, и по меньшей мере два из них целиком загружены деловой перепиской компании Габриэля.
– Критику порядков, царящих на Эмпирее, мы оставим на потом, – одернула его Орнина. – Что вы знаете о регуляторе Сибастии, Чандрис?
Регулятор Сибастии…
– Это стабилизатор тока в устройствах сопряжения датчиков и систем автоматической навигации, – процитировала девушка из уроков, усвоенных на борту «Хирруса». – Как правило, применяется в областях пространства с высокой ионной плотностью. – Она мельком подумала, что бы это могло означать.
Орнина кивнула.
– Теперь расскажите о переключателе «самсара».
– Высокопроизводительная схема для автоматического переключения между несколькими компьютерами, сенсорами или навигационными пилонами.
– Стабилизатор Анспалы?
– Удерживает на месте кромки поля гиперпространственного ускорителя.
– Что такое щекотун? – вмешался Ханан.
Чандрис повернулась к нему, и в ее животе возникла давящая тяжесть.
– Щекотун? Э-э-э…
– Не обращайте на него внимания, – сказала Орнина, бросая брату уничтожающий взгляд. – Он разговаривает только для того, чтобы его нижняя челюсть не отвыкла жевать.
– «Щекотун» – прекрасное слово, – заспорил Ханан, вновь напуская на себя простодушный вид. – Разве я виноват в том, что в нынешние времена детишек не учат ничему полезному?
Орнина вновь посмотрела на него, на сей раз с терпеливым смирением, к которому примешивалось снисхождение взрослого к ребенку. Лоб женщины избороздили глубокие складки, и Чандрис поняла, что этот взгляд появляется на ее лице довольно часто.
