Изумрудно-зеленые глаза Кэрол Кокран сверкали от ярости. На мертвенно-бледном лице ярко выделялась лишь нижняя губа, которую она все время кусала.
Кэрол перевела взгляд с Гарриса на Уэбба. Тот молча закурил сигарету и протянул ей. Черт бы его побрал! Она никогда не могла до конца понять, о чем он думает, и это раздражало. Кэрол привыкла быть уверенной в своих мужчинах. С Уэббом же такое невозможно.
– Тебе не стоит волноваться из-за Грейди, – мягко сказал Гаррис, – я обо всем позабочусь. Он довольно долго пролежит в больнице, а мы тем временем добьемся такого решения суда, что он не сможет даже близко подойти к тебе. И не забывай, что через две недели – премьера «Дурной крови» на Бродвее. Кэрол, я хочу, чтобы ты утвердилась как драматическая актриса. Нельзя сейчас распускаться. Обещаю, что газеты ничего не узнают об этой безобразной истории. Шеф местной полиции проявил большое сочувствие и понимание, так что мы можем уехать в любое время, как только соберемся.
Заметив, как Кэрол смотрит на Уэбба, Гаррис решил оставить их наедине. Его мозг был занят одним – какую информацию дать в прессу. С Уэббом он уже переговорил. В конце концов, его актерская карьера тоже зависит от успеха этой пьесы. Теперь необходимо, чтобы информация о помолвке поскорее «просочилась» в прессу. Это положит конец сплетням и объяснит ревность Теда Грейди, если история с его покушением на жизнь Кэрол все же выплывет наружу.
Если у него и были какие-то мимолетные сожаления, он быстро отогнал их. Ни Уэбб, ни Кэрол не заметили, как Гаррис вышел на комнаты.
– Уэбб… – теперь Кэрол была ребенком, нуждающимся в утешении. Унизанные кольцами пальцы крепко сжали его руку. – Я действительно страшно испугалась! Сначала это казалось настолько нереальным… Мне никто не верил, когда я говорила, что он безумно ревнив! Хотел запереть меня в четырех стенах и никуда не выпускать… А потом он ворвался в мою комнату и стал размахивать пистолетом у меня под носом. Я тогда сразу подумала: «Этот негодяй пришел убить меня. Он действительно собирается это сделать. Я умру». Черт побери!
Ну почему я никак не перестану думать об этом?
Это уже не игра – она действительно была до смерти перепугана и не могла унять дрожь, несмотря на все успокоительные.
– И тем не менее тебе придется заставить себя забыть. Кэрол, ты же всегда умела вовремя проявить характер. Сумеешь справиться и с этим, я уверен.
– Ты прав. Конечно, сумею, черт побери! – теперь ее голос вновь обрел силу. – Я всегда могла за себя постоять. Смогу и на этот раз.
Сквозь распахнутое неглиже виднелась полная белая грудь, такая знакомая, привычная. Они слишком хорошо знали друг друга – он и Кэро, как супруги после многих лет совместной жизни. Если возникала спонтанная потребность друг в друге, она тут же удовлетворялась. И не было необходимости в вопросах и ответах.
Значительно позднее, когда таблетки наконец подействовали и Кэрол заснула, Уэбб вернулся в свою комнату, чтобы закончить сборы. Внезапно навалилась страшная усталость. «Точнее, опустошенность», – язвительно подумал он, запихивая вещи в чемодан. Горничная еще не успела убрать, и все в комнате напоминало об Анне: длинный светлый волос на подушке, все еще влажное полотенце в ванной. Но Уэбб запретил себе думать о ней. Забыть, поскорее забыть. Анна Риардон Гайятт была совершенно ненужным осложнением в его жизни. Ее муж появился как нельзя более кстати. Теперь все в прошлом, и ему осталось лишь сосредоточиться на бродвейской премьере «Дурной крови», а также на «помолвке» с Кэрол.
– Это на тот случай, если всплывет история с Грейди, – объяснял Гаррис. – Понимаешь, мне кажется, что публике это понравится: ты и Кэрол. И, кроме того, объяснит ревность Грейди. Естественно, – здесь он сделал деликатную паузу и расправил усы, – Анна никоим образом не должна быть замешана в эту историю. Надеюсь, мне не нужно объяснять, почему…
* * *
Риардон. Что его привело в Дипвуд? Гаррис продолжал размышлять над этим вопросом. С одной стороны, конечно, очень плохо, что Риардон приехал именно сейчас. И еще хуже то, что Уэбб встретился с Анной – они совершенно не подходили друг другу. Анна не та женщина, с которой можно просто переспать. Интересно, вернется ли она теперь к мужу? Губы Гарриса искривила саркастическая усмешка. Гайятт – дурак, что позволил ей уйти, но он будет еще большим дураком, если не позволит вернуться. Факт остается фактом: она – дочь Дика Риардона. И, возможно, его единственное уязвимое место.
Анна часто думала об этом. Отец для нее всегда был призрачной фигурой, совершенно лишенной слабостей, которые бы делали его похожим на человека. Ненадолго появляясь и вновь исчезая, он заставлял Анну иногда задумываться над тем, есть ли у нее вообще отец. Как мог такой холодный, бесстрастный человек спать с ее матерью и зачать ребенка? Может быть, он послал вместо себя заместителя? А может, ее удочерили.
«Отец» – она была приучена обращаться к нему почтительно, но не могла припомнить, чтобы он проявлял человеческие эмоции по отношению к ней. Анна не только не знала отцовской ласки, но даже ни разу не видела его улыбки. Он был просто лицом на фотографии и голосом по телефону. А в минуты редких встреч, под пристальным, постоянно изучающим ее взглядом, она начинала заикаться и не могла связать двух слов.
Перед тем как постучать в дверь кабинета, Анна сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. «Господи, все эти формальности! Это же нелепо! А интересно, что бы произошло, если бы я просто вбежала в кабинет, бросилась ему на шею и поцеловала?» Мысль показалась ей настолько безумной, что она чуть не рассмеялась.
Он был один. Анна ожидала, что Крег тоже придет и будет взирать на нее осуждающим взглядом. Но, кажется, ее удостоят частной аудиенции.
– Ты прекрасно выглядишь, Анна. Хочешь немного шерри? – он вежливо поднялся, когда она вошла в кабинет, засунув руки в карманы выгоревших джинсов.
– Я бы предпочла мартини, если ты не возражаешь.
На его лице не отразилось никаких эмоций.
– Конечно, не возражаю. Правда, я не уверен, что помню правильные пропорции.
Анна присела на ручку кресла. Ей казалось, что внутри у нее сжатая пружина, но она твердо решила не подавать вида, что нервничает.
Протянув ей стакан и подождав, пока она попробует напиток, Риардон начал свою речь:
– Теперь мы можем побеседовать. Если я правильно понял, между вами с Крегом возникли некоторые недоразумения…
Анна с благодарностью ухватилась за последнюю фразу.
– Боюсь, что это нечто большее, чем просто недоразумения. И мне неприятно, что Крег приехал вместе с тобой. Я собиралась сообщить тебе, что не могу с ним больше жить, а поэтому собираюсь развестись. И… еще я хотела сказать, что намерена на некоторое время уехать за границу. Ты знаешь, что у меня есть свои деньги, и мне бы хотелось некоторое время пожить самостоятельно. Вот и все, что я собиралась тебе сообщить.
