— Не бойтесь, мы вас не отвяжем, — сказал Хмур. — Мы вовсе не хотим пострадать от безумца или змея. — И шепотом добавил своим друзьям: — А все же надо быть начеку, мы и так много прошляпили. Он пустится на хитрости, я уверен. Будем мы соблюдать обещание, что бы он ни говорил?
— А как же! — сказал Юстэс.
— Что бы он ни придумал, я своего мнения не изменю, — сказала Джил.
— Тсс! Началось, — шикнул Хмур.
Рыцарь застонал. Лицо его побелело, как снег, он скорчился в своих путах. То ли от жалости, то ли по другой причине Джил подумала, что он не такой уж противный.
— Ах, — стонал он, — чары! Чары… тяжкие, холодные, клейкие путы колдовства. Я похоронен заживо. Я втянут под землю, в прокопченную тьму… Сколько лет прошло? Сколько я прожил в этой яме — десять лет или тысячу? Вокруг — не люди, а личинки. Дайте мне увидеть небо, вдохнуть ветер! Там есть маленький пруд. Когда в него смотришь, деревья в воде — вверх ногами, а под ними, глубоко-глубоко, — голубое небо… — Он говорил тихо, но вдруг взглянул на них и произнес громко и отчетливо: — Быстрее! Я в здравом уме. Каждую ночь я в здравом уме. Если б только я мог выбраться из этого кресла, все бы кончилось. Я снова стал бы человеком. Каждую ночь меня привязывают, и каждую ночь я сознаю, как безнадежен мой плен. Но ведь вы — не враги, а я не ваш узник. Быстрее! Развяжите веревки.
— Стойте на месте! — приказал Хмур.
— Умоляю, послушайте меня! — продолжал рыцарь, стараясь говорить спокойно. — Наверно, вам сказали, что если меня освободить, я убью вас и превращусь в змея. Вижу по вашим лицам, что так оно и есть. Это ложь. Именно сейчас я в здравом уме, а в другое время заколдован. Будьте великодушны, разорвите путы!
— Спокойно! Спокойно! Спокойно! — сказал, обращаясь к другому, каждый из трех зрителей.
— О, у вас каменное сердце! — воскликнул рыцарь. — Поверьте, я мучился больше, чем может вынести человек. Что я вам сделал плохого, почему вы на стороне моих врагов? Время уходит! Сейчас вы можете спасти меня. Но скоро я снова стану безумцем… игрушкой, собачкой, нет — орудием самой гнусной Колдуньи. И как раз сегодня ее нет! Больше такой возможности не будет.
— Это ужасно, — сказала Джил. — Лучше бы нам этого не видеть.
— Спокойно! — повторил Хмур.
Голос пленника перешел в крик.
— Отпустите меня! Дайте меч! Как только я стану свободным, я отомщу подземцам так, что об этом будут помнить тысячу лет!
— Вот он, припадок, — сказал Юстэс. — Надеюсь, привязан он крепко.
— Да, — подтвердил Хмур. — Сила его сейчас удвоилась, а я плохо владею мечом. Конечно, он обоих нас сомнет, и Джил придется одной бороться со змеем.
Узник так напрягся, что веревки врезались в его ноги и руки.
— Берегитесь, — продолжал он. — Однажды я разорвал их, но Колдунья была здесь. Теперь она не помешает. Освободите меня, и я буду вам другом. Сейчас я вам смертельный враг.
— Хитрит?.. — пробормотал Хмур.
— Раз и навсегда, — сказал узник, — умоляю, освободите меня. Страхом и любовью, светлым небом Наземья, великим Львом, самим Асланом, заклинаю вас…
— Ой! — разом вскричали трое путников.
— Это знак, — сказал Хмур.
— Да, это слова знака, — осторожно проговорил Юстэс.
— Ох, что же делать? — спросила Джил.
И впрямь решить было трудно. Неужели Аслан велел им освободить кого угодно, даже безумца, если тот попросит их во имя Льва? Может быть, это просто случайность? А может быть, королева знала о знаках и заставила рыцаря выучить это имя, чтобы заманить их в ловушку? А вдруг это настоящий знак? Три знака они прошляпили, нельзя же прошляпить и четвертый.
— Ох, если бы знать наверное! — воскликнула Джил.
— Мне кажется, мы знаем, — сказал Хмур.
— Думаете, можно его развязать? — спросил Юстэс.
— Вот этого не знаю, — ответил Хмур. — Аслан не сказал, что случится. Он только сказал, что делать. Может, безумец убьет нас. Но развязать его мы должны.
Они стояли, глядя друг на друга. Им было очень страшно.
— Ну, что же, — сказала Джил. — Прощайте, друзья!..
И они пожали друг другу руки. Рыцарь кричал, губы его покрывала пена.
— Вперед, Юстэс, — скомандовал Хмур, и они обнажили мечи и шагнули к пленнику.
— Во имя Аслана, — произнесли они и перерезали веревки. Как только узник стал свободен, он прыжком достиг стола, схватил меч и вырвал его из ножен.
— Получай! — крикнул он, обрушивая удары на серебряное кресло. Меч был отличный, серебро коробилось, как картон, и через секунду на полу сверкали обломки. Вдруг они ярко вспыхнули, раздался грохот, и в комнате на минуту гнусно запахло.
— Так тебе и надо, орудие колдовства! — сказал рыцарь. — Твоя хозяйка уже не сможет никого мучить. — Он обернулся к своим спасителям. Ничего неприятного в его лице больше не было.
— Как! — воскликнул он. — Неужели я вижу квакля — настоящего, живого, доблестного нарнийского квакля?
— Так вы знаете о Нарнии? — спросила Джил.
— Забыл ли я о ней, когда был заколдован?.. — сказал сам себе рыцарь. — Теперь все мучения позади. Поверьте, уж я-то знаю Нарнию, ведь я — Рилиан, нарнийский принц, и Каспиан, великий король — отец мне.
— Ваше королевское высочество, — воскликнул Хмур, преклоняя колено, — мы пришли за вами!
— Кто же вы, мои незнакомые освободители? — обратился принц к Юстэсу и Джил.
— Нас послал сюда сам Аслан, — ответил Юстзс. — Меня зовут Юстэс, и я плавал с вашим отцом на остров Раманду.
— Ох, я стольким вам обязан, — сердечно произнес принц. — А где мой отец? Он жив?
— Он отплыл на восток прежде, чем мы покинули Нарнию, — ответил Хмур. — Король очень стар. Один шанс из десяти, что он вернется из плавания живым.
— Вы говорите, он стар. Сколько же лет я провел во власти Колдуньи?
— Десять лет прошло с тех пор, как вы, ваше высочество, исчезли в лесу на севере Нарнии.
— Десять!.. — прошептал принц, проводя рукой по лицу. — Да, я вам верю. Теперь, когда я снова стал самим собою, я помню годы чар, хотя под чарами не помнил себя, настоящего. А теперь, милые друзья… Нет, постойте! Я слышу шаги. Какая гадость, словно они шерстяные! Закрой дверь на замок, мальчик. Нет, лучше сделаем иначе. Я одурачу этих подземцев, если Аслан пошлет мне разум.
Он решительно подошел к двери и широко распахнул ее.
