— Ее зовут доктор Эрика Давенпорт, она заведует юридическим отделом в «Корнукопии» и живет здесь, в Холломене! Мы с ней еще мало знакомы, но я подумал, что после смерти ее босса Дезмонда Скепса ей, возможно, потребуется моральная поддержка. Я звонил ей из Лос-Анджелеса, мне показалось, она в шоке от случившегося. Я решил приехать, хоть она и не просила.
Кармайн сглотнул.
— Честно говоря, Майрон, это может вызвать некоторые осложнения. Лучше бы ты остался на западном побережье.
— Но Эрика мой друг! — возмутился Майрон.
— А также подозреваемая в деле об убийстве ее начальника. Майрон, я не могу тебе запретить видеться с ней, но к моему дому она приближаться не должна. Это, я надеюсь, ты понимаешь!
— Ах ты, пропасть! — Это невесть где подцепленное выражение Майрон считал подходящим для ушей Софии.
— Вот в чем дело. Ты влюбился, потому и разводишься, — сказала Дездемона, собирая пустые стаканы.
— Ты так думаешь?
— Уверена. Выпьем еще по одной, а потом ужинать. У нас сегодня жаркое из новозеландского барашка со всеми приправами и гарниром, как полагается.
Дездемона и София ушли в кухню, а Кармайн строго посмотрел на друга:
— Майрон, мне эти сложности ни к чему.
— Прости, Кармайн. Как это я не сообразил! Мне просто хотелось быть рядом с Эрикой.
— Будь сколько угодно, только не переходи границы.
— Да-да, я буду очень осторожен. Завтра же приглашу Эрику на обед и все объясню.
— Не выйдет. Как и все подозреваемые, она завтра проведет в здании «Корнукопии» весь день. А может, и вечер. Лучше объясни ей по телефону, что к чему, и будем надеяться, что к обеду мне удастся ее отпустить.
— Черт!
— Ты сам виноват, Майрон. И не ожидай большого сочувствия от Софии.
— Хреново!
— Твой лексикон стремительно ухудшается, старина. Так что там такого интересного в той статье из «Ньюс»?
— Ты меня совсем не слушал? Всего лишь лучшая статья за последние несколько лет о «красных», не говоря уже о членах ЦК. Если ты не забыл, Кармайн, «холодная война» между США и СССР в самом разгаре.
— Нет, не забыл. Однако в настоящий момент меня целиком занимает горячая война между моим городом и неизвестно кем. А вот и наши напитки. Самое оно для разговоров о политике.
Поскольку ни для кого из присутствующих не было секретом, как мало сделано подвижек, всем, кроме Кармайна, оставалось только удивляться, зачем вообще понадобилось устраивать утреннее совещание. В его цели Кармайн посвятил лишь единственную женщину среди них, Делию Карстерс, но ее задачей было вести протокол, а не делиться впечатлениями.
— Мы взялись за дело не так, как следовало, — сказал Кармайн после вступительных слов Джона Сильвестри. — С сегодняшнего дня управление переходит в нормальный, насколько это возможно, режим работы. Ларри, ты со своими ребятами берешь на себя текущие преступления, то есть все, что не имеет отношения к двенадцати убийствам третьего апреля. Иначе мы потонем в грабежах, бытовых ссорах и разборках между бандами. Выезжайте в город, пусть местное хулиганье знает, что мы о них не забыли. Ты, Ларри, прекрасно поработал с огнестрелами и убийством проститутки, но дальше тебе двигаться некуда. А я не привык тратить ресурсы впустую. Так что спасибо вам, ребята, вы мне больше не нужны.
Ларри Пизано и его людей это нисколько не возмутило. Напротив, на их лицах отразилось облегчение. Что ни говори, а в обыденных холломенских преступлениях шансы полицейских на успех возрастали многократно. Ларри так обрадовался новому заданию, что вскочил на ноги, не дождавшись, пока его отпустят.
— Значит, мы можем идти, Кармайн?
— Идите.
Трое полицейских покинули кабинет, и Кармайн продолжил:
— То, что я собираюсь сейчас сказать, должно остаться между нами. Понятно?
— Абсолютно, — подтвердил комиссар Сильвестри. — У тебя уже есть какие-нибудь предположения?
— Да, сэр. Не стану утверждать, что они верны, но для начала сгодятся. По крайней мере некоторые из одиннадцати убийств — с Джимми Картрайтом, будем считать, все ясно, — как мне представляется, выполнены заезжими профессионалами: все три огнестрела, а также, возможно, отравление Питера Нортона и Кэти Картрайт, изнасилование Бьянки Толано и удушение Беатрис Эгмонт. В каждом случае работали профессионалы. Сексуальное преступление я включаю сюда же, слишком уж оно… типичное. Будто по учебнику.
— То есть всего семь, Кармайн? — нахмурился Патси.
— Семь.
— А Диди Холл?
— Нет, тут, я думаю, заказа не было. Как и в случаях Эвана Пью и Дезмонда Скепса.
— Ты забыл декана Денби. Куда отнести его?
— Пока не уверен, Патси. Чутье подсказывает, что Денби тоже заказали, но к чему тогда вся эта канитель с чайным пакетиком? Зачем такая аккуратность? Может, его убийство вообще не связано с остальными?
— Нет уж! В это я ни за что не поверю! — вмешался Дэнни Марчиано. — В любой другой день — пожалуйста, но только не третьего апреля. С Джимми Картрайтом лимит совпадений исчерпан, Кармайн.
— Да знаю я, знаю.
В кабинете повисла тишина, такая глубокая, что тихое урчание современного кондиционера Сильвестри казалось ревом.
Молчание нарушил Сильвестри:
— Кармайн, по-твоему, за всеми убийствами стоит один человек?
— Да. И если я прав, он совершил чудовищную ошибку, решив избавиться от всех своих жертв в один день. Для большей части убийств пришлось нанимать киллеров, тем самым увеличивая риск. Однако болван не смог бы все так спланировать и организовать. Преступник знал, что совершает ошибку, а значит, у него просто не было выбора. По какой-то причине все эти люди должны были умереть в один день. Очевидно, угроза, исходившая от них, возникла внезапно и требовала немедленных мер по ее устранению. — Лицо Кармайна стало мрачным и ликующим одновременно — все знали, что означает это выражение: он предчувствовал охоту, опасную и вместе с тем упоительную.
Сильвестри покачал головой:
— Не знаю, как тебе это удается, Кармайн! Ты так ловко умеешь склонить на свою сторону. Один убийца? Это нелепо!
— Согласен, сэр, но, если подумать, не более нелепо, чем двенадцать убийств за день в таком городке, как Холломен. По мне, так это единственная версия, способная что-то объяснить. Одиннадцать человек убиты столь различными способами — разве не очевидно, что все организовал один человек? Да, массовые убийства случаются — какой-нибудь психопат пустит очередь по толпе из пулемета, или угонщик самолета ненароком его взорвет. Тут совсем другое дело.
— Понимаю, к чему ты клонишь, — сказал комиссар. — Продолжай.
— Чтобы нанять столько профессиональных киллеров, наш гений преступного мира должен иметь поистине неограниченные средства. Хотя с гением я, пожалуй, погорячился. По крайней мере в одном случае он поступил очень опрометчиво, чем заслужил от Эвана Пью прозвище Говорун. Вот почему мы не нашли ничего, чем Пью мог его шантажировать. Говорун где-то сболтнул лишнего, и все, кроме Эвана Пью, об этом забыли. Такой вид шантажа труднее всего доказать.
