Ее прервал молодой яппи: загар, дорогой костюм, хищная улыбка.
Он встал, подошел к окну и с ходу напал на нее:
— Вот уже много дней подряд вы терзаете нас этой парой. Кристенсены… А ведь у вас против них нет ничего конкретного. Нет-нет, прошу вас, не прерывайте меня! Сегодняшнее происшествие доказывает одно: Йохан Маркенс находился в магазине, и девочка там находилась… это может быть простым совпадением, ну, не знаю, а что, если он оказался там, чтобы взять кассу, или по какой-то другой причине? Пока, во всяком случае, Кристенсены не кажутся мне причастными к этой истории. Адвокатская контора Хасленс и Хаммер уведомила нас, что они находятся где-то в Швейцарии и отвергают какую-либо ответственность за действия Иохана Маркенса, которого, кстати, уволили много недель назад…
— Вы шутите? — взорвалась Анита. — Они его уволили, а он, в день побега Алисы, перевозил их вещи?
— Хасленс и Хаммер утверждают, что Кристенсены высказали крайнее недовольство своим управляющим, потому что он не выполнил их распоряжения и не дал Маркенсу окончательного расчета…
Анита едва не вскочила со стула в приступе бешенства, но мгновенно овладела собой, метнув в противника испепеляющий взгляд.
— Послушайте, господин Ханс-Как-Вас-Там (она просто забыла его имя, а комиссар так и застыл на стуле), я спрошу вас об одном: кто именно не хочет, чтобы против Кристенсенов возбудили дело? Кто пытается любой ценой отвести от них удар? Что, в конце концов, здесь происходит? Должны мы бороться с преступниками или нет? Чего еще вы ждете? Чтобы убили егце одного полицейского, похитили или убили девочку?
Тон ее голоса превысил все допустимые децибелы, и комиссар, на которого она оглянулась, ища помощи, дал понять: «Нет!» Молодой яппи улыбался чуть жалостливо.
Судья Ван дер Хеед, казалось, раздумывал, не отправить ли Аниту в отпуск… Черт, и надо ей было вот так сорваться в решающий момент!
В отчаянии она обернулась к толстяку полицейскому, похожему на постаревшего викинга.
— Господин комиссар, — заговорила она, очень надеясь, что ее голос звучит холодно и профессионально (другого языка ее шеф не понимал), — давайте смотреть правде в глаза. Маркенс был связан с Кристенеенами, индонезиец тоже. Эти люди стреляли в полицейских, одного ранили, другого убили. Не говорите мне, что вызов в суд для дачи свидетельских показаний — все, что мы можем сделать.
Комиссар некоторое время молча смотрел на своего инспектора, потом, искоса взглянув на яппи, обернулся к Ван дер Хееду.
— Хендрик, думаю, мы обязаны объективно и методично разобраться в этом деле. В ситуации много подозрительного, и мы — конечно, помня о правах наших граждан — все-таки…
Анита поняла, что Хассл просто давит на судью, и что он наверняка много раз проделывал это в прошлом, действуя с ювелирной точностью.
Ван дер Хеед наклонился вперед.
— Чего вы хотите, Вил? Выражусь яснее: у вас есть разумные предложения?
Анита поняла — он спрашивает ее. Придется забыть о выдвижении официального обвинения и об объявлении в международный розыск за организацию убийств, похищения и другие преступления, задуманные молодой психопаткой.
Комиссар попросил самых широких полномочий и права посылать инспекторов за границу для допросов четы Кристенсен — Брюннер. Кроме того, уже завтра необходимо объявить Алису Кристенсен в розыск на территории всей Европы, и в первую очередь в Германии и Бельгии (дорога на юг!).
А в заключение Хассл попросил оставить инспектора Ван Дайк на этом деле.
Несколько секунд судья внимательно смотрел Аните прямо в глаза. Яппи наблюдал за ними с таким видом, словно происходящее его совершенно не касалось.
Ван дер Хеед согласился выписать повестку, действительную на территории Сообщества, а вот на Швейцарию потребуется больше времени.
Боковым зрением Анита видела улыбку блондина. «Это всего лишь игра, — ясно читала она в его взгляде. — Главное — карабкаться наверх, прикрывая тылы».
Молодой карьерист, выпускник Высшей юридической школы, попавший, благодаря связям, в верхние эшелоны прокуратуры. Этот хватку не ослабит, он уже вцепился клыками в ляжку добычи, того и гляди утопит!
Честно говоря, Анита не отказала бы себе в удовольствии засунуть ему свою пушку в глотку!
Она так кипела, что пришла в себя только в лифте, когда ее «враг» нажал на кнопку первого этажа, не дав себе труда узнать, куда нужно ей.
— Я еду на второй, — произнесла Анита ледяным тоном.
Он смутился, пробормотал какое-то извинение, уличенный в невоспитанности и нарушении элементарных норм поведения.
Анита обрадовалась своей маленькой победе и молча вышла из лифта, даже не взглянув в его сторону.
Открывая дверь кабинета Петера Спаака, она уже забыла о нем.
Да, у нее не отобрали дело, но в остальном все далеко не блестяще. Анитой овладело отчаяние.
Пусть катятся ко всем чертям! Теперь она пойдет до конца! Анита повернулась к Петеру. Он просто окаменел, изумленно уставившись на нее, рука с банкой пива замерла на полпути ко рту. Со стороны она, наверное, выглядела более чем странно: распаленная гневом, глаза мечут громы и молнии.
Она разочарованно улыбнулась Петеру и отошла к окну. Нужно спокойно продумать последовательность действий.
Где-то там, в ночи, находилась Алиса, а за ней по пятам гнались вооруженные люди.
Анита не очень-то знала, с чего начинать.
А впрочем, нет: одно она знала точно. Алиса сделает все возможное, чтобы найти своего отца, а тот где-то на юге Европы.
В Португалии.
Алиса была там, в черном провале ночи, между Амстердамом и Алгарве.
Она была одна. И ей наверняка было страшно.
Но Алиса не была одна. И ей, по большому счету, не было страшно.
Теперь, когда этот человек (Хьюго, мысленно поправила себя девочка) ехал через деревню, забираясь все дальше в глубь Фламандии, у нее появилась возможность изучить его, привыкнуть к его обществу, но ей никак не удавалось понять, что это за таинственная личность. И все-таки Алиса не решалась спрашивать.
Хьюго разложил на сиденье карту, выбирая маршрут. Он казался абсолютно спокойным, ведя машину ровно и сверяя маршрут на каждом перекрестке, перед каждой деревушкой.
Равномерное гудение мотора и мягкое покачивание машины в конце концов убаюкали Алису. Она снова натянула на себя красно-оранжевый плед и заснула, положив голову на кожаное сиденье. Скоро ей приснился сон.
Ее дом. Второй этаж. Она в своей комнате, из гостиной, с первого этажа, до нее доносятся голоса.
Из ванной внезапно появляется ее мать в белом халате. Прическа — как для торжественного рождественского ужина: высокий замысловатый пучок украшен блестящими позвякивающими безделушками. Дом вдруг преобразился, стал белым видением, повсюду мраморные лестницы, далее вместо стен белоснежные ступени.
