Теперь следует составить план жизни. Старый весь порушился, тем более надо новый, а то совсем потеряю управление, так не пойдет.
Первая задача ясна – спрятать камушки. Вот они у меня под подушкой в конверте лежат, это им не место. И опять в коврик заплету, надежнее всего, никто не знает, одна Кармела могла бы что-то заподозрить, а ее пока просто не буду пускать в дом.
Но сначала встать.
Ну, и где, спрашивается, эта нянька, которую моя обещала? Небось станет приходить, когда ей удобно, а не мне. То есть ни одеться помочь, ни завтрак приготовить. Могу, понятно, и сам, однако это не дело. Значит, первое, когда Татьяна явится, внушить, что должно быть правильное расписание, а не как попало. Это у нее называется, «я все обдумала»!
Завтрак, однако, она мне приготовила. Все в холодильнике на видном месте: йогурт, сыр с колбасой пластами переложен, как я люблю для бутерброда, в коробке помидор и огурец мытые, творог на блюдечке вареньем полит. Вынул все на стол, чтоб согрелось немного, стал кофе варить и радио включил. Слова все понимаю, но о чем говорят, уловить трудно, пусть звучит, все веселее.
Только изготовился сесть за стол, приходит Ицик-сосед. В школе, как положено в начале учебного года, забастовка учителей. Младших братишек родители разобрали с собой на работу, а этот большой, бармицву скоро справлять, и делать ему нечего, развлечения ищет.
Стоит в дверях, смотрит на меня, мнется чего-то. А я завтракать хочу.
– Ицик, – говорю, – ты так или по делу? Если по делу, говори быстрее, мне некогда.
– Я, – говорит, – Михаэль, насчет самоката.
– Какого еще самоката? – Выскочило у меня это из головы начисто.
– А вот, знакомые твои обещали…
Так это он, дурачок, все еще помнит и надеется! Знакомые, ничего себе…
– Да глупости это, Ицик, – говорю, – никакого самоката они не дадут. Беги домой, мне сейчас некогда.
Мнется все и не уходит.
– Обещали ведь…
– Ну да, – смеюсь, – если третий мешок принесешь!
– Да… а третьего мешка не было…
– Верно, – говорю, – не было.
– А третьего мешка вообще не было…
– Ну, и дело с концом. Беги, Ицик, попозже зайдешь.
– Но ты скажи им… Обещали ведь…
– Ицик, – говорю, – не нуди.
И хочу дверь закрыть, а он все не уходит, говорит тихонько:
– Пожалуйста, Михаэль, скажи им…
Жалко стало мальчишку, я открыл опять дверь, привел его на кухню, посадил за стол. Кофе хотел ему налить – мотает головой. Он бы колу стал пить, но у меня нету, не потребляю из принципа.
– Ицик, – говорю, – да что же ты как маленький? Они давно ушли и ничего тебе не дадут. Вообще дело прошлое, пора перестать и думать. А на самокат копи деньги, вот и я иногда подкину, мне твоя помощь часто нужна, быстро накопишь и купишь сам, так гораздо лучше.
Смотрит в стол, меня как не слышит и говорит:
– Тогда я им сам скажу… Вот откроют ресторан, и скажу…
Опять мне смешно стало, до чего наивный малый, в компьютере разбирается, а по жизни совсем младенец. А он сидит и шепчет чего-то.
– Ты чего там шепчешь?
– Я им скажу… они третий мешок искали, а его не было…
Надо же, думаю. Такой умненький парнишка, а тут заело у него в мозгах.
– Ну, – говорю, – не было и не было. И Бог с ним. Забудь. Вот, хочешь творога с вареньем? Или банан?
– Его вообще не было… – шепчет. – Совсем не было. Всего два привезли. Обычно три, а в тот раз только два.
– Да чего ты все бормочешь?
– Я им скажу, чтоб третий не искали, потому что их всего два и было… Я видел…
– Чего ты видел?
– Я из окна видел, машина подъехала и человек вынес два мешка и у нашего подъезда поставил.
Так. Он из окна видел. Почти неделя уже прошла, и вот, выплыло. Теперь имеем Ицика.
– А им третий мешок очень нужен, вот я им и скажу, чтобы зря не искали. Может, тогда и дадут, как ты думаешь?
Положим, с Ициком справиться не так сложно. Но вопрос, что еще может выплыть.
– А что ты еще видел?
– Больше ничего… Потом полиция приходила, искала чего-то… Потом Коби со вторым дядькой к тебе пошли…
– Так ты с этим Коби даже знаком?
– Да нет, просто он мне иногда объедки для кота дает.
– А чего полиция искала, ты знаешь?
– Не знаю… Но что-то важное… Оно, наверно, было в третьем мешке…
– Да ты же говоришь, третьего не было?
– Не было… Тогда, значит, в первом… или во втором… – И смотрит на меня исподлобья.
– Нет, – говорю ему твердо. – Это дело темное, раз полиция, и я про это ничего не знаю. И ты не знаешь. Мы люди посторонние, не наше это дело. Что мы с тобой про это можем знать? Ну, сам подумай. Что ты знаешь?
Черт его разберет, что он там еще из окна видел. Молчит, пожимает одним плечом.
– Скажи, что?
– Ничего…
– Ну вот. И мешаться нечего. И забудь. О’кей?
Молчит и вздыхает.
– Чего молчишь?
– О’кей…
– Ты теперь все понял?
– Понял…
– Теперь я могу спокойно поесть?
– Приятного аппетита… – Воспитанный такой мальчик, родители частично религиозные, стараются. – Я им все-таки скажу, на всякий случай.
И встает, чтоб уходить. Ничего он им сказать, понятное дело, не может, поскольку их в природе нет, но зачем мне, чтоб у него этот гвоздь в башке сидел? Говорю:
– Вот что, Ицик. Раз тебе прямо загорелся самокат, давай сделаем так. У тебя сколько есть денег?
– Не знаю точно… Шекелей семьдесят. А что?
– Самокат сколько стоит?
Оживился, ест меня глазами:
– Разные бывают… На улице Агриппас всего за двести пятьдесят можно, если поторговаться…
– Вот и поторгуйся. Я тебе сделаю кредит на двести шекелей, беги и купи самокат. О’кей? А потом отработаешь, будешь меня на компьютере дальше учить. А глупости эти выкинь из головы. О’кей?
– Михаэль! Ты серьезно? Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
2
Интересная вещь здешние кибуцы. Нас вначале от ульпана, где мы иврит осваивали, два раза возили.
С колхозом не сравнить, а все-таки колхоз, он и есть колхоз. Живут обеспеченно, ничего не скажешь, промышленное производство наладили, цветов на территории, деревьев всяких насажали. Коммунизм развели, вообще живут, как на острове, как динозавры в парке юрского периода. Меня бы туда силой не загнать, да меня бы никто туда и не взял, они больных и старых не любят. Ну, и бегут оттуда, надо сказать, со страшной силой, и именно молодые. Они натосковались, нахолодались без родителей в круглосуточных яслях, какие у них раньше были, а как подросли да в армию сходили, так и всё, уезжают учиться, и с концами.
