всегда смеялись над Янь Цзыюном.
«Можно ли пустить в пищу те книги, которые ты читаешь?»
«Янь Цзыюн, сейчас же лезь на дерево и забери яйца из птичьего гнезда, иначе я выброшу все твои драгоценные книги».
«Где твои родители? Почему ты не похож на нас?»
В другой раз на него надели узду и заставили, словно лошадь или вола, пахать поле на коленях.
– Дураки! – Янь Цзыюн спрятался под деревом и заплакал.
Старик, узнав об этом, подозвал его к себе.
– Дитя, не якшайся с ними. В книгах сокрыт другой мир. Ты будешь там очень счастлив, – утешал его старый господин.
– А смогу ли я с помощью книг заработать много денег? – спросил Янь Цзыюн.
Старик на мгновение опешил.
– Если я учебой заработаю много денег, надо мной ведь перестанут издеваться?
– Нет, дитя, учение не для обогащения, – ответил ему старик. – Ты поймешь это, если взглянешь на меня. Однако, когда ты станешь взрослым, сможешь объехать весь мир, подобно Конфуцию, и своими знаниями помогать людям, уберегая таких же детей, как ты, от страданий.
Мальчик был поражен словами старика.
Той ночью он ворочался без сна, думая об этом разговоре. На следующий день он снова вернулся к старому господину учиться.
Местные дети все еще потешались над Янь Цзыюном. Иногда он дрался с ними, иногда убегал, но больше никогда не плакал. После нескольких драк дети перестали донимать его. Когда они подросли, то их родители даже просили этих детей сходить к старику за советом.
Янь Цзыюн же продолжал учиться.
Конечно же, как и сказал старик, он не заработал много денег. Более того, чтобы погасить долг, родственники продали дом, и жить ему стало негде, поэтому пришлось переехать в горный храм.
Чтобы сводить концы с концами, Янь Цзыюн помогал людям переписывать письма, учил жителей близлежащих деревень грамоте. У ворот храма он выращивал овощи. Он просто назвал храм «Горной хижиной среди трав и жуков» и считал его своим рабочим кабинетом. В ночной тиши читая двухтомный свиток, он подумал, что, хоть жизнь его и была бедной, он был счастлив.
Он не забывал наказ старика и всегда старался изо всех сил помочь одиноким детям. Он хотел немного подождать, пока не накопит денег, чтобы отправиться путешествовать по миру и исполнить свою детскую мечту.
Однако в Цаочуне время всегда течет иначе.
Договорив, Янь Цзыюн сделал паузу, а Сяо Бай уже приготовился, зная, что он войдет в рассказ Цзыюна, как это было раньше.
В этот день, как обычно, Янь Цзыюн вернулся с учебы из деревни и под лампой переписывал несколько писем, которые люди написали своим родственникам, охранявшим границу.
Ночь становилась темнее, и только в этом горном храме горела маленькая горошинка света. Все вокруг него затихло, он мог смутно расслышать шелест листьев на ветру и успокаивающий стрекот насекомых в траве.
Закончив с работой, Янь Цзыюн взял бамбуковые дощечки, принесенные стариком, и начал читать. Как и в детстве, он словно попал в другой мир и почувствовал бесконечную радость. Спустя час он вдруг услышал необычные шорохи…
После долгой жизни в горах он всегда был в гармонии с живыми существами, поэтому не обратил на это особого внимания.
К тому же «Учитель не говорил о чудесах, силе, беспорядках и духах»[41]. Янь Цзыюн редко говорил о духах-шэнь[42] и духах-гуй[43], а больше внимания уделял окружающим его людям. Он пролистал еще одну книгу, отодвинул длинный стол и заснул на соломенной циновке.
Тут кто-то постучал в дверь.
– Кто это может быть в такое время? – Янь Цзыюн встревожился.
Сделав вид, что не услышал, он немного подождал.
Стук неожиданно прекратился.
Глава 13. Учение
Спустя какое-то время Янь Цзыюн все-таки не смог сдержать любопытство. Он подошел с лампой к двери и приложил к ней ухо, но не услышал никаких звуков…
Деревянная дверь была не самой надежной. Если с той стороны был кто-то достаточно сильный, то он мог бы не стучать, дверь открылась бы от легкого толчка.
«Похоже, гость уже ушел, – подумал Янь Цзыюн и осторожно открыл дверь. – О небо!»
По земле ползло какое-то неведомое белое существо. От испуга ученый чуть не выронил лампу – увидеть такое перед маленьким храмом на пустынной горе страшновато даже для самого отважного человека.
Однако Янь Цзыюн был сиротой, который с детства жил в одиночестве. Успокоившись, он взглянул на белое существо еще раз. Теперь он ясно увидел, что оно было не духом, а юношей в свободном белом халате.
Янь Цзыюн быстро поставил лампу на место, помог юноше дойти до храма и дал ему воды.
Некоторое время спустя юноша очнулся, но его лицо все еще было бледноватым. Поднявшись на ноги, он не сказал ни слова Янь Цзыюну, а осторожно огляделся вокруг.
– Вы… кто вы? – Янь Цзыюн прочистил горло. – Что… вы делаете в моей Горной хижине трав и жуков?
– Значит, вот как называется это место? – Юноша в белом кивнул ему. – Хорошо звучит, напоминает мне о том, где я раньше жил.
– А где… вы жили раньше? – спросил Янь Цзыюн.
– Другая страна, другая гора, – рассказал юноша в белом. – В местечке, поросшем тростником.
– Вы еще не ответили на мой вопрос.
Сказав это, Янь Цзыюн тем не менее уже догадался, что молодой человек, который поздно ночью оказался в горном храме, вероятно, человеком-то и не был или, по крайней мере, был не совсем обычным.
– Ученый, мы с моим Учителем наткнулись на твой храм, когда пытались защитить великую тайну жизни.
Юноша в белом сел. Его темные глаза сияли, как звезды на небе.
– Я останусь здесь всего на одну ночь и уйду завтра на рассвете.
– Откуда вы знаете, что я ученый?
– В храме площадью в несколько чи почти нет вещей, но он доверху забит бамбуковыми свитками. – Юноша в белом огляделся. – И ты еще спрашиваешь, откуда я узнал?
– А что за великий секрет жизни? – спросил Янь Цзыюн.
– Это маленький ребенок, – улыбнулся гость, – и его врожденная храбрость… В общем, сегодня мне придется воспользоваться гостеприимством этого храма.
– Почему вам нужно остаться именно здесь? – Янь Цзыюн чувствовал, что что-то вскоре произойдет.
– Страшно?
– Совру, если скажу, что не боюсь, – признался Янь Цзыюн. – Но все равно хочу знать почему.
– Хм… Я ранен, и мне нужно безопасное место, чтобы восстановить силы. – Юноша в белом снова лег на соломенную циновку, всем видом показывая усталость.
Янь Цзыюн вздохнул с облегчением, когда услышал его слова:
