шептал он сам себе. – Надо что-то делать. Так нельзя!
Решение было принято быстро. Необходимо поехать к Инге. Извиниться за свою выходку в ресторане. Спокойно поговорить обо всем. Если она не станет разговаривать с ним или, чего доброго, вспылит, то терпеть, не ввязываться в перепалку. Поехать завтра еще раз. Забросить свои амбиции в самый дальний угол души. Закопать их там! Добиваться спокойного, взвешенного разговора. Ставка слишком высока. На кону возможность общаться с его любимыми людьми, а значит, способность жить!
Приняв решение, Сергей действовал быстро. Он переоделся, затянул корсет потуже, достал связку ключей от дома Инги и вышел во двор.
«Цветы, розы, белые, красные и другие, как в первую нашу встречу. Я куплю их по дороге», – подумал Сергей.
Старые теплые воспоминания вновь заполнили его душу. Ему стало совсем грустно.
Кирилла раздражала музыка, громыхавшая наверху, а главное, он не понимал, чего там возится его сын.
– Следи за ними, – приказал он Крюгеру и буквально побежал на второй этаж.
Звуки музыки раздавались в комнате, находящейся выше. Но здесь к ним добавился другой, прерывистый. Пытаясь проникнуть в детскую комнату, Алексей что есть силы стучал в запертую дверь, но тщетно.
– Что ты возишься? – раздраженно спросил Кирилл.
– Она не открывает.
– Отойди! – заявил Кирилл, развернулся и нанес резкий удар ногой по замку.
Тот щелкнул, и дверь отлетела в сторону.
Кирилл быстро вошел в комнату.
Ксюша сидела за столом в больших непроницаемых наушниках и делала уроки. Музыки, гремевшей в комнате, она почти не слышала, как и стука распахнувшейся двери.
Без лишних слов Кирилл выдернул электрический кабель музыкального центра из розетки, схватил девочку в охапку и потащил ее вниз.
– Делай свое дело! – приказал он сыну.
Алексей, вбежавший в помещение следом за ним, быстро осмотрелся. Он прихватил с собой ноутбук и телефон Ксюши и последовал за отцом.
Девочка в первые секунды просто не поняла, что случилось. Настолько стремительно все происходило.
– Мне больно! Что вы делаете? Мама! Помогите! – закричала она, догадавшись о том, что в доме приключилась беда.
– Заткнись! Или тебе будет еще больнее! – Крики девочки бесили Кирилла.
В нем проснулась необъяснимая ненависть к ней и ко всем маленьким детям вообще.
Кирилл намеренно сильно и жестко сжал руку девочки. В ответ она закричала намного громче, ее глаза наполнились болью и страхом. Кирилл с еще большим остервенением приволок Ксюшу в гостиную и бросил на диван к Инге.
– Девчонку вязать? – спросил Мюллер, потянувшись за наручниками.
– Я не знаю! Все будет зависеть от ее поведения, – ответил Кирилл. – Или мамаши этой малолетки. Что скажешь? Нам стоит связать твоей доченьке руки и ноги?
– Мама! Кто это?! Что происходит? – воскликнула плачущая Ксюша. – Это бандиты? Они нас грабят?
– Ксюшенька, тише! Все будет хорошо, радость моя. Помолчи, пожалуйста, я прошу тебя. Иди ко мне. Все будет хорошо!
Связанные руки не позволяли Инге обнять дочь. Зато девочке удалось подлезть под локоть матери и прильнуть к ней. Голос Инги и тактильный контакт немного успокоили Ксюшу. Она затихла и прижалась к маме изо всех сил.
– Золотые слова! Все действительно будет хорошо, если все вы будете делать то, что я скажу! – Кирилл понимал, что именно сейчас он полностью завладел эмоциями заложников.
Они зависели от его решений. Это было то состояние, когда женщина готова будет выполнить любое приказание, лишь бы спасти жизнь дочери.
«Она уже морально раздавлена, – удовлетворенно подумал Кирилл. – Как же все просто в этом мире».
В своей непростой жизни он часто видел, как человек теряет присутствие духа, личность становится угодливой, полностью деморализованной тряпкой. Сегодня Кирилл впервые наблюдал за поведением сломленной матери. Ее ребенку угрожала реальная опасность. Ему было даже интересно, до чего она готова будет опуститься ради жизни дочери. Он мог провести на ней эксперимент, поставить забавный опыт.
Все-таки Кирилл был мерзким типом и сам себе в этом признавался. Удивительно, что у него хватало для этого сил и сознания.
В ходе таких вот почти философских размышлений Кирилл самодовольно ухмылялся.
В зале появился Алексей.
– Нашел компьютер? – спросил Кирилл.
– Да. В кабинете. Нужен ее телефон.
– Забери аппараты у Мюллера и Крюгера. Второй, мне надо, чтобы ты действовал быстро! – сказал Кирилл и выразительно посмотрел в глаза Алексея.
– Я мигом. – Парень убежал в сторону кабинета Инги.
На мгновение в гостиной повисло молчание. Были слышны лишь тихие всхлипывания няни и Ксюши.
В этот момент Кирилл перехватил взгляд Мюллера. У Инги задралась юбка, ее стройные ноги обнажились. От них-то и не отводил своего плотоядного взгляда этот тип.
Кирилл быстро подошел к дивану и уставился на эти ножки в чулках телесного цвета.
Он наклонился, буравя женщину взглядом, поправил юбку, потом, не отводя глаз, сказал сквозь подобие улыбки:
– Зачет по ножкам пройден, дорогуша! Не будем раздражать зверей! – Кирилл перевел взгляд на Мюллера. – Они, как я погляжу, у меня не совсем еще дрессированные.
Мюллер отвернулся от Инги и уставился в окно.
Кирилл больно ткнул пальцем в плечо хозяйки дома и заявил:
– Тебе осталось получить зачет лично от меня. Тогда ты, госпожа Сокологорская, выиграешь свой джек-пот. Возможно.
Его прикосновение заставило Ингу с силой вжаться в диван. Ксюша почувствовала это инстинктивное движение матери и обняла ее сильнее. Страх, обуявший ее, был настолько силен, что девочка уже не плакала, лишь всхлипывала и дрожала.
– Ну-ну, не стоит так переживать, – успокаивающе проговорил Кирилл и протянул руку, чтобы погладить девочку по голове.
Ксюша моментально отстранилась, уткнулась лицом в плечо Инги и сказала:
– Ты плохой! Ты сделал мне больно!
– Как скажешь. – Улыбка стерлась с лица Кирилла.
Избыточное количество адреналина в крови не давало Кириллу успокоиться и стоять на месте. Быстрыми шагами он переместился в кухню, совмещенную с гостиной.
Кирилл почувствовал себя очень голодным. Он схватился за ручку холодильника, вдруг увидел свое отражение и замер, осознавая важность наступившего момента. Ведь он ждал этого не день и не два, а долгих девять с половиной лет.
Сидя в тюрьме, потом на свободе, за рулем машины, в постели он всегда помнил о деле всей его жизни. Этот человек знал свою цель, жил ради ее достижения. Сейчас, когда начался последний акт пьесы, написанной им, Кирилл был предельно сосредоточен.
С первого взгляда он вовсе не был похож на преступника. Аккуратно подстриженный и выбритый, всегда хорошо одетый, пахнущий парфюмом. Он был таким и до отсидки, и после нее. В нем почти ничего не поменялось за девять лет. Появилась только маленькая печатка, просто не самое обычное
