все ингредиенты и быстро доедаю его за четыре укуса. Прокашлявшись, залпом проглатываю апельсиновый сок, затем отпиваю немного кофе.
Хоук накладывает себе порцию, и я говорю, пока нервы не сдали:
— Мне нужно около девяноста тысяч долларов. А тебе нужно не попасть под арест, так что, я бы сказала, это делает нас командой.
Он невозмутимо оборачивается, намазывает яичницу на кусок тоста и добавляет:
— Еще нам нужно остановить офицера Ривза.
Я чувствую толику облегчения от того, что Хоук, похоже, согласен работать вместе, но его цель благороднее моей. С удовольствием бы избавилась от этого говнюка. Мило, что Хоук думает, будто ему это удастся.
— Где хранится товар? — спрашивает он, поставив сковороду в раковину. — Наркотики? Где его штаб? В гараже?
Обхватив кружку, грею ладонь.
— Хочешь его обокрасть?
— Ты ведь в этом профи, не так ли, Бунтарка?
— Аро, — напоминаю ему. Я перестала быть «Бунтарем» восемь месяцев назад.
Трент кивает, по-прежнему не глядя на меня.
— А меня зовут Хоук. Не «сукин сын».
Я подавляю ухмылку, наблюдая за тем, как парень поливает яичницу соусом «Табаско». Значит, он понял, да?
Потягивая кофе, оглядываю большую комнату и замечаю отблески света в углах у потолка. Линзы отражают солнечные лучи, проникающие сквозь окна на высоте. Установлена ли камера в той комнате, где я спала?
— У тебя до хрена камер наблюдения по всему городу, — подмечаю я, судя по увиденному на мониторах прошлой ночью. — Они твои или ты подключаешься к камерам округа?
Хоук опирается одной рукой на стойку, а в другой держит бутерброд. Мышцы его живота над поясным фартуком напрягаются, и я моргаю, сделав очередной глоток.
— Где находится его штаб? — повторяет он вместо ответа.
— С чего ты взял, что мне это известно?
Откусив кусочек, парень размеренно жует и откладывает еду.
— Ты моя ровесница. Значит, должна была окончить школу в этом году. Но не окончила.
Я слушаю.
— Ты не ходила в школу восемь месяцев, — продолжает Хоук. — Не то чтобы твою приемную мать это волновало, лишь бы пособия приходили, верно? Однако даже они больше не гарантируют тебе постоянного жилья, так как ты достигла совершеннолетия.
Горячая кружка буквально обжигает, но я сжимаю пальцы еще крепче.
— Тебя дважды изымали из дома матери, в девять и в четырнадцать лет. — Он посыпает тост солью. — Но брата и сестру оставили, поэтому я делаю вывод, что опека поверила твоей маме, когда та обвинила тебя в беспричинном нападении на отчима.
Выпрямив спину, сморю на него. Трент сосредоточен на своей задаче и на чуши, льющейся из его рта.
— Правда, социальным работникам ты ничего не рассказала, ведь знала — независимо от того, что происходило дома, в системе опеки бывает гораздо хуже, а ты не хотела подобной участи для брата и сестры. Хьюго, Николас и Аксель — твои приемные братья. Вы встретились, когда тебе было пятнадцать, и с тех пор не расставались.
Хоук откусывает бутерброд, бросает взгляд в мою сторону, явно думая, что знает всю мою подноготную, хотя ему известно даже меньше, чем я предполагала. Наши глаза практически на одном уровне, но он каким-то образом умудряется смотреть на меня свысока, словно я, мать твою, работаю на него.
— Именно тебя посылают собирать плату за крышевание, аренду, выбивать долги… Ты занимаешься этим уже несколько лет. Они отправляют тебя одну. — Трент делает паузу для эффекта. — Девушку.
И теперь я понимаю, к чему он клонит.
— Банда тебе доверяет. — Парень наливает себе кофе. — Они знают, что ты умеешь добиваться результата. Ты наверняка задумываешься о будущем. Поскольку образование, похоже, для тебя не приоритетно, полагаю, лишь такая жизнь светит тебе в дальнейшем.
А это означает, что я в курсе дел. Что он уверен в правдивости своих предположений о том, будто я играю значительную роль в Грин Стрит.
— Как часто Ривз наведывается в гараж? — Хоук подносит кружку к губам.
Я колеблюсь. Пусть он и не доверяет мне, однако причин доверять ему тоже нет. Тренту ничего не угрожает. Ничего серьезного. Что мешает ему слиться и сбежать в любой момент, когда вздумается? Эта работа — все, что у меня есть. Точнее, все, что у меня было.
Поставив кружку на стол между нами, смотрю на Хоука.
— Вот какой расклад у нас получается, Пират, — поясняю я. — Ты разбил две его машины и уничтожил товар. Я напала на него. В худшем случае ты сможешь найти средства, чтобы вернуть долг и отделаться от Ривза. Твоя семья богата.
— Они не богаты.
— Его люди могут навредить нашим близким, — продолжаю я, пропустив его слова мимо ушей. Не хочу сейчас цепляться к мелочам. — Тогда ты просто заплатишь. У меня денег нет. Я в безвыходном положении. Это ставит нас в неравные условия, поэтому я тебе не доверяю.
Одним быстрым движением он поворачивает ноутбук, показывая мне дисплей.
Я вижу нас у пруда прошлой ночью. Запись без звука — с ним бы стало ясно, что в действительности произошло. Для всего остального мира мы выглядим как преступники.
На другой половине экрана отображается его имя, личные данные и выдвинутые ему обвинения.
Таблица выглядит точно так же, как те, что мелькают на экранах офицеров каждый раз, когда я попадаю на заднее сиденье полицейской машины.
Делаю еще один глоток. Хоук мог бы избежать ордера на арест, но видео меняет дело. Оно выставляет Грин Стрит в глупом свете. Это может негативно сказаться на Шелбурн-Фоллз.
— Значит, теперь ты встрял.
Однако он отрицательно качает головой.
— Я все равно не позволил бы этому ублюдку выйти сухим из воды. Но если это тебя успокоит: да, мы с тобой в одной лодке. — Взяв мою тарелку, Хоук разворачивается и ставит посуду в раковину. — У нас есть время до Ночи вражды, чтобы от него избавиться.
— Почему до Ночи вражды?
— Потому что на следующей неделе у меня начинаются занятия. Этого времени должно быть достаточно, чтобы очистить мое имя, если администрация исключит меня из-за наличия ордера на арест.
Полагаю, до колледжа ему ехать не очень далеко, раз он сможет тянуть до последнего. Ночь вражды — праздник в честь конца лета и предвкушения грядущих футбольных событий. Вечеринки, обмен пленными, Неделя соперничества… Школьная фишка, хотя меня она никогда особо не интересовала, даже во время учебы.
— И если у нас все получится, что мне тогда делать? — спрашиваю я.
Повернувшись обратно, Трент убирает остальную посуду.
— Что ты имеешь в виду?
— Мои приемные братья тоже работают на него. Что сделают они, когда я лишу их дойной коровы?
