Я? Мне нахрен это не упало.
— Сколько всего шкафчиков в вагоне?
— Двадцать два с одной стороны, двадцать три с другой, — Васильев подсовывает другую схему.
За кирпичной стеной со стороны нескольких линий железнодорожного полотна раздаётся глухой удар. Такого железнодорожного типа, со стихающим лязгом.
— Ещё несколько платформ подогнали, — поясняет Васильев.
Рабочий кабинетик у него небольшой, но уют чувствуется, чему не мешает некая индустриальная небрежность. Тепло, есть чайник, шкаф, наполовину заполненный документами.
Схема банно-прачечного поезда блочная. В каждом блоке три вагона. Вагон-баня соединяется, пока на бумаге, утеплённым переходом с вагоном-раздевалкой. За раздевалкой-сушилкой идёт служебный вагон. Там прачечная, снабжённая дизельным мотором, и служебные помещения. Бытовые и жилые каюты, санузлы, склады и прочее. Все вагоны для людей обычно снабжаются печками, но в банном и раздевалке — довольно мощные котлы.
— Блоки надо соединять платформами с углём и дровами. И каждый блок пусть соединяется с грузовой платформой банным вагоном. Так чтобы с платформы можно было брать уголь прямо в котельную бани, — прикидываю вместе с Васильевым.
— Да. Хотя в остальные вагоны придётся вручную топливо носить, — стараюсь облегчить жизнь личному составу, но возможности не безграничны.
— Это если в дальней поездке. На станциях загрузят в каждый вагон. И воду зальют.
— Надо бы ещё систему водоснабжения продумать.
— Намного проще, чем в купейных вагонах, — говорит мой генерал. — Бак с холодной водой и бак с горячей, который на печке «сидит».
Долго размышляем, как реализовать идею Якова в сушильном вагоне. Там сразу решили сделать паровое отопление, чтобы температура труб была около ста градусов. Ряды отверстий в верхнем и нижнем ребре вагона организовать не проблема. Но их надо закрывать и открывать.
— Нижний ряд легко закрыть снаружи, — рассуждает Васильев. — Чтобы верхние закрыть, надо лезть на крышу.
— Не желательно, — эта идея мне не нравится. — Закладываем возможность травматизма. Зима, наледь, скользко, человек запросто может сорваться. Служить в такие части отправляем людей старшего возраста, женщин… не, не пойдёт.
— Изнутри? — Васильев размышляет. — Если управлять заслонкой любой конструкции с одного места, то неизбежен эффект перекоса или скручивания. Это не дело.
— Тогда из нескольких мест. Со стороны каждого шкафчика? — вопросительная интонация потому, что мне самому это не нравится. Слишком долго и нудно. Процедура должна быть простой и недолгой. Тогда можно надеяться, что она будет выполнена.
— Может сделать вращающуюся трубу? Концы закрыты, по всей длине вварим поперечные трубочки, — Васильев набрасывает схему на бумаге. — Поворачиваем так: поперечные трубки смотрят наружу, это режим «открыто», поворачиваем на девяносто градусов — труба обращается вовне сплошной стороной, режим «закрыто». Тогда скручивание не страшно, труба диаметром сантиметров десять достаточно жёсткая вещь.
— Надо организовывать скольжение, смазывать, то есть, понадобится примитивное, но техобслуживание, — раздумываю вслух. — Неизбежны щели, пусть небольшие, даже при закрытом состоянии.
— Да, — разочаровывается Васильев, — это не дело.
Но что-то в этой трубной идее есть. Надо обдумать. И как часто бывает, хорошая мысль скользит где-то по краю, не давая себя поймать.
Принимаем решение тактически и временно отступить. С налёта проблема не даётся. Организуем чаепитие, Пётр Михайлович достаёт баночку с вареньем, какие-то булочки. Кучеряво живёт мой главный по железкам!
— Местные подбрасывают, — объясняет генерал. — То где-то отопление сделаешь, то забор кому-то ребята поправят. Вот и расплачиваются, кто чем может. Дел хватает.
— Но не в ущерб основной работе, конечно! — спохватывается тут же.
— Народ и армия едины, — с удовольствием макаю булочку в малиновое варенье.
После чаепития продляем паузу после интеллектуального штурма. Идём в цех смотреть, что там придумано с металлопокрытием. Останавливаемся у верстака и его хозяина, усатого и кустистобрового жилистого деда. Может, и нет у него внуков, не знаю, но возраст пенсионный или близко.
— Показывай, Семёныч, ту хитрую железку, — командует Васильев.
— Дырокровлю? — хмыкаю на определение, данное Семёнычем. Наверняка ещё до революции на металлообработке начал работать. Руки сами, как инструменты по металлу с вьевшейся в кожу металлической пылью и окалиной.
— Чозахрень⁈ — на моё почти возмущённое восклицание Семёныч насмешливо щурится.
Только что с грохотом выложил на верстак «чозахрень» размером в четыре ладони примерно. И весом в килограмм или полтора. Меня от продолжения остановили слегка ехидные взгляды обоих стариканов. Моложе с лампасами и старше без.
Соображаю. Это макет. Изготовленный для испытания, не иначе. Пластина снабжена всем, чем надо. Отверстия на гребнях, ложбинки по всей длине, пазы с одной стороны и плоские Г-образные шипы с другой. Для сцепления с другими пластинами.
Очень верное решение. Знаю, что масштабирование не такая уж тривиальная задача. Грубо говоря, если паровозный двигатель пропорционально уменьшить раза в два, то он долго не проработает. Взорвётся. Но здесь примитивное изделие, трудно ожидать неприятных сюрпризов при эксплуатации увеличенной раза в четыре-пять (линейно) плиты покрытия.
— Пока морозы не ударили, сделайте несколько десятков и где-нибудь на размокшем грунте выложите дорожку. Опробуйте автомобилями. Сначала порожними. Если выдержит, тогда с грузом. Испытания актируйте. Если они будут успешными, приступайте к массовому изготовлению. Толщина должна быть не менее трёх миллиметров, общий вес не более двух пудов, — я ж не могу обойтись без ЦУ. Командующий я или хрен с горы?
— В каком количестве изготавливать? — Васильев мгновенно принимает серьёзный вид.
— Сколько ни сделаешь, будет мало. Поэтому только штамповка, — вижу, что Семёныч смастерил «дырокровлю» врукопашную. На паре тисков, что у него на верстаке, можно и не так извернуться.
Обходим территорию дальше. На рассказы Васильева реагирую кивками или угуканьем. Та, хитренько убежавшая мысль снова где-то рядом. Что там Михалыч говорил? Трубы? Точно, трубы!
— Так, Михалыч, — останавливаюсь, — заканчиваем экскурсию. Возвращаемся. Нас незаконченные дела ждут.
Придумал я, как организовать легко выключаемую вентиляцию вагонов-сушилок.
Васильев немного огорчился, когда нарисовал ему схему. Что интересно, какое-то время тупил, не понимая, как это будет работать. Хотя что там понимать-то?
Двадцатые числа октября, время 10:05.
Вашингтон, Белый Дом, Овальный кабинет.
— Что скажете, джентльмены? — благожелательно обращается к Гопкинсу и Доновану президент.
Тем временем генерал Маршалл отходит от карты, закончив обзор военных действий в Европе. В фокусе внимания — сражения в Белоруссии. Его доклад средний американец выразил бы коротко: Павлов надрал задницу фон Боку.
Советники, переглянувшись, безмолвно решают, кому говорить. Высказывается Гопкинс.
— Я не военный,
