Внезапно со стороны зарослей кустарника послышался хриплый мужской голос:
— Эй шеф!.. Шеф! Это вы?
— Да-да, Сэм. Это я. И я не один, меня сопровождает моя знакомая.
Появление Сэма было для Джойс в известной степени неожиданностью. Она почувствовала, как ее лицо заливается краской.
Посмотрев в сторону, откуда раздавался голос, она увидела, как из серой стены, образованной окаймлявшими озеро камышами, появилась темная мужская фигура.
Только тут Джойс вспомнила, что стоит, тесно прижавшись к Брюсу, и руки молодого человека лежат на ее талии. Заметив насмешливое выражение лица охранника, она поспешила выскользнуть из объятий, хотя ощущение контакта с этим большим и сильным мужским телом внушало ей чувство безопасности и покоя.
— О-о прошу прощения! — воскликнул Брюс и затем добавил: — Пока все в порядке, Сэм?
— Думаю, да, сэр. Собаки заперты. Этой ночью они никому не создадут неудобств… Госпожа может быть спокойна. На сей раз они меня не сопровождают.
Недолго думая, Джойс демонстративно повернулась спиной к «пирату». Брюс Мелвин заметил:
— Благодарю, Сэм. Сейчас мы войдем в лабораторию и запремся в ней. Вас же я попрошу все это время находиться где-нибудь поблизости. Вы поняли?
— Да, сэр, — подтвердил «пират».
Джойс, которая в течение последнего времени пережила немало неприятных минут, внезапно встрепенулась. До ее сознания дошло только что услышанное слово «лаборатория», пробудившее ее профессиональный интерес. Это слово как бы включило набор инстинктов и приемов, ставших за время работы Джойс ее вторым «я».
— Что ты сказал, Брюс? — спросила Джойс, внимательно глядя на своего спутника.
— Я?
— Ну конечно ты! Что ты только что сказал?
Сэм, еще не успевший отойти от них на достаточное расстояние, остановился и поинтересовался:
— Что-то случилось, а сударыня?
— О господи! — воскликнула Джойс. — Ну скажи же в конце концов этому человеку, чтобы он ушел раз и навсегда! Сколько еще можно испытывать мое терпение?!
— Вы что, не слышали, Сэм? Уходите, уходите! И побыстрее! Ну что вы?
Сэм повернулся и исчез в темноте.
— А теперь не хочешь объяснить, что происходит? — спросил Брюс, обращаясь к Джойс. — Мне тоже показалось, что что-то случилось. Уж очень ты взволнованная. Твои глаза блестят как никогда, губы шевелятся, будто ты хочешь сказать что-то важное…
— Так все это правда? У тебя действительно есть лаборатория?
— А почему ты удивляешься? Разве я не говорил тебе о ней прежде?
— Ну хорошо, однако…
— Пошли. Я покажу ее тебе. Ты внушаешь мне доверие, как я уже говорил. Так что пошли со мной, и ты сможешь присутствовать при всем спектакле…
— Брюс, а что будет? Чего ты ожидаешь? Ты полагаешь, что Риган окажется способным?..
Брюс прервал девушку:
— Да, детка. Он способен на все. Собственно, он сам кричал об этом на весь дом, и ты слышала это. Но вначале не получилось у него, потом не прошло у его дочери, и теперь…
— Так у Дорис не получилось?
— Признаюсь, я был в состоянии сделать ей многие одолжения, — пояснил Брюс. — Однако она поняла, и поняла весьма своевременно, что ей никогда не добиться, чтобы я вручил ей свою формулу, и что я никогда не пожертвовал бы ради нее и ее чар своей свободой.
— Следовательно, эта формула все-таки существует?
— Хочется надеяться, что да, детка. И поверишь ли, я ее ценю почти столь же высоко, как и свою свободу.
— О-о, Брюс!
— Что? Кажется, на тебя это произвело немалое впечатление?
— Конечно, произвело!
— Неужели для тебя столь важно узнать, что твой покорный слуга в состоянии изобрести что-нибудь?
— Ну…
Джойс невольно отвела глаза. Ей было трудно выдержать прямой и ласковый взгляд Брюса Мелвина.
— Ты хорошо себя чувствуешь, детка? — тревожно спросил молодой человек, наклоняясь к ней. — Тебя что-то беспокоит? Может быть, скажешь, что именно?
Джойс отрицательно покачала головой.
Меньше всего ей хотелось бы подвергать испытаниям свою судьбу именно сейчас. Джойс не сомневалась, что Брюс Мелвин был в состоянии запереть ее вместе со своими собаками, узнай он о том, что она из тех самых журналистов, которым хозяин замка объявил войну вместе со своим «пиратом».
— Ну что же, тогда пошли, — предложил Брюс.
14
— Может быть, зажжешь свет? — пытаясь разглядеть что-нибудь в окружающей ее темноте, спросила Джойс.
— Нет!
— Но…
— Никаких «но». Я сказал — нет. — Брюс сказал это весьма решительно, даже грубо.
Джойс не приходилось еще слышать, чтобы Брюс разговаривал таким тоном. Ей даже показалось, что это не Брюс, что голос принадлежит кому-то еще, кому-то незнакомому. Сейчас в голосе не слышалось ставшей ей привычной иронии. Увы, этот голос звучал теперь далеко не ласково. То, что она слышала, было грубым мужским приказом, и Джойс почувствовала себя вдруг маленькой и беззащитной.
— Брюс… — позвала она.
— Что?
— Мне… Мне немного страшно.
— Это уже лучше! — заметил ее ночной спутник.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да ничего, не обращай внимания. А теперь пошли, дай мне руку и помолчи.
— Мы уже в лаборатории?
— Да, — коротко подтвердил Брюс. — А теперь нужно лечь на пол и ползти.
— Вот еще!
— Делай что тебе сказано! Ты слышишь? Через пару минут, когда твои глаза несколько привыкнут к темноте, сможешь уже многое рассмотреть вокруг себя. Думаю, тебе это будет небезынтересно. Особенно если ты будешь иметь в виду, что до тебя ни одни женские глаза еще не имели возможности заглянуть сюда… Да, до сегодняшнего дня тут побывало очень немного народу.
— О-о Брюс!
Она увидела стеллажи, заставленные пробирками и колбами с какой-то жидкостью, множество сложных агрегатов, назначение которых ей было неясно, что-то все время булькало и шипело.
Для Джойс все это было слишком неожиданно. Не в последнюю очередь ее беспокоило то, что она, журналистка, своими глазами видела то, что не должен был увидеть ни один журналист. Она увидела подтверждение того, что секретное изобретение действительно существует.
Невольно возникал вопрос, что с ней сделает Брюс Мелвин, если узнает, кто она. Вдруг он натравит на нее своих чудовищных собак? Или, возможно, он просто вышвырнет ее из замка?
Джойс слегка поежилась.
