но решать что ей делать — нет уж. Аня отбросила глупые чувства и десны неприятно зачесались. Они только перестали болеть! Стоило ей немного позабыть о боли, как она проходила, но оставшись одной, в этом тупом коридоре… Аня взяла себя в руки. Комната шкета была закрыта, оттуда доносился звон игрушек. Хотелось ввалиться туда, потребовать ответов, но она получит только плач и истерику. Этот Богдан не такой уж хрустальный, как кажется. Ночью он вел себя странно. И не будь Аня в крайне странном состоянии, сама бы его испугалась.
Дверь в комнату Кабиры была приоткрыта. Аня решила не стучать и сразу же вошла. Здесь было прохладно, в комнате было лишь одно окно и его приоткрыли. Совсем немного, рама опасно дрожала, готова была в любую секунду сорваться. У окна сидела Кабира и всматривалась в белую пургу.
— Почему ты до сих пор здесь? — спросила она не оборачиваясь.
— Вы знаете, что со мной происходит. Расскажите, — потребовала Аня, но, когда ответом ей была тишина, добавила: — Пожалуйста.
Кабира повернула голову и похлопала по подлокотникам своей кресло-качалки. Аня осторожно подошла поближе — она еще помнила, как бабуля разоралась, когда увидела её. Но сейчас ничего не случилось, когда Аня приблизилась и опустилась на одно колено, чтобы быть на уровне лица Кабиры. Та всматривалась в Аню так, будто желала прожечь насквозь.
— Ты еще не превратилась, — резюмировала она.
— Во что я должна превратиться? — не скрывая страха в голосе спросила Аня.
— Так велит обряд, древний, как и эта земля, как и лес, — Кабира указала в окно. — Вьюга предвестник не только беды, но и перемен. Чужая кровь должна стать родной. Ты отлично подходишь.
— Подхожу для чего? — Аня злилась от загадок и недомолвок.
— Стать белой волчицей, конечно. Защитницей наших земель. Когда старая волчица гибнет, на смену должна прийти другая.
— И это… я? — Аня замерла не в силах даже сделать вздох.
— Она ведь пришла за тобой сегодня, верно?
— Да…
— Значит, это ты.
Ане хотелось вскочить и сказать, что это все бред, сказки и легенды. Но она слишком многое видела и испытала. Волчица приходила к ней несколько раз, наблюдала издалека и звала за собой. Она снилась Ане, Аня была ею. Возможно то, что происходит с ней сейчас, снится волчице, что дремлет где-то в снегу, пока бушует стихия. От этого кровь стыла в жилах, как и от осознания того, что Аня не видела выхода для себя. Только бежать и как можно быстрее.
— Ты никуда не денешься, — покачала головой Кабира, будто прочитав её мысли. — Уже слишком поздно.
— Нет, не поздно, — севшим голос произнесла Аня. — Я не собираюсь становиться животным, это невозможно…
— Но ты чувствуешь, что меняешься. Все возможно в этих краях.
Аня коснулась своих зубов и её чуть не стошнило. Клыки отросли и стали острыми, остальные зубы тоже стали выпирать. Кадира усмехнулась, наблюдая за её испугом.
— Отправляйся в лес. Тебя не просто так выбрали. Ты одинока и несчастна, а в лесу обретешь семью.
Ноги совсем не слушались, и Аня просто сдалась, развалившись на полу. Она смотрела в пол и не удивилась бы, если бы на нее вот прямо сейчас оттуда выпрыгнули волки.
Одинока и несчастна? Да, это ей подходило. Обделенная родной семьей, не смогла найти вторую половинку и настоящих друзей… Она научилась вливаться в компании, но никого из них не смогла бы назвать своим другом. Она влюблялась, но чувства быстро сгорали, когда её отвергали. Аня принимала тех, кто говорил, что любит её, но они лгали. Животные стали её утешением, но она не могла позволить себе завести их дома из-за частых путешествий по работе. Квартира, что всегда встречает с выключенным светом. Холодная постель. Аня смирилась с тем, что не хочет искать семьи, не хочет отношений. Хочет просто покоя и помогать миру тем, чем может.
— Выбрали? — спросила Аня и горло сжали слезы. Осознание собственной никчемности навалилось на нее лавиной.
— Обряд всегда исполняется, — согласно закивала Кабира, что давно на нее не смотрела, уставившись в окно. — Кто-то должен был прийти… И с этой кучей мясников появилась ты. С такими грустными глазами, что все было очевидно. Я-то уж вижу.
— А вы… видели этот обряд?
— Конечно, — кивнула опять Кабира. — Я видела, как менялись глаза, что смотрят из леса. Сейчас они красные, а раньше были голубые. Девочек я тоже видела. Несчастные приезжие, что становились своими только здесь. Тебе это поможет… иначе бы тебя не выбрали.
— А кто выбирает?
— Судьба.
Другого ответа и не могло быть. Аня начала вставать.
— То есть, она заберет меня или я сама приду?
— Приходи сама. И поскорее. Из дома моего уходи, если превратишься здесь, то мы пострадаем… и этот мальчик тоже.
Понятно, что она так испугалась тогда. Думала, что Аня превратиться в доме и всех сожрет. Аня криво улыбнулась.
— И мальчика отпусти, — продолжила Кабира. — Чувства к нему лишь все испортят. Ты должна защищать нашу деревню, это твоя судьба.
Аня больше не могла её слушать. Кабира еще что-то говорила, не отрываясь от окна и Аня молча ушла. Голова тяжелая, ватная, а глаза будто специально начали слипаться. Она должна поспать, но нельзя. Аня окажется в тупике, если не начнет действовать сейчас. Но…
На секунду она подумала, что это правда её судьба.
Одинокий, брошенный ребенок. Сирота при живой матери. Одиночка в коллективе, а потом просто его тень. Там, во сне, Аня чувствовала любовь к стае, любовь к юным волчатам. Даже к Одноглазому волку, этому наглому драчуну. Она была за них в ответе. Только она сдерживала их. Они жили далеко от деревни и не мучали её, не нападали на людей, просто кочевали от одного леса к другому. Аня могла руководить, могла взяться за проект и выступать лидером, когда надо. И её слушались.
Эта стая… её ответственность? Её люди.
Аня думала вернуться к Кабире и спросить, что будет, если Аня сможет сбежать и избежать своей судьбы. Но не успела. Из спальни вышел Леша, который будто ждал её. С виноватым выражением лица он подошел и взял её за плечи, приободряя.
— Ты стала еще более грустной, чем была, — сказал он.
— Ты поговорил
