***
— Ну значит, не подруги мы никакие! — за обедом в пятницу Марина сидит с надутыми губами, как ребенок.
Я цокаю языком, продолжаю есть свой цезарь. Ее голодовки не хватает даже на минуты три. Сдается, выбрасывая вместо белого флага голубую салфетку. Точнее, просто машет ей у меня перед носом.
— Элл, расскажи, в конце концов, что такого ты увидела в телефоне Аскарова, что вся раскраснелась? Ну пожалуйста, — Марина выпячивает нижнюю губу и складывает ладони в молитвенном жесте.
— Я тебе в стопятьсотый раз повторяю: тебе показалось, ничего такого не было, просто я смутилась…
— ... как и всегда смущаешься в его присутствии, да-да! — недовольно бурча, заканчивает подруга.
Я улыбаюсь ей и шлю воздушный поцелуй.
— Ну вот, умница. Дошло, наконец.
— Вообще он не отходит от тебя целыми днями! Общаетесь постоянно, что он тебе говорит? Ты ничего мне не рассказываешь.
— Это по работе, Марин.
— Ага, конечно, — подруга закатывает глаза. — А когда я прошу немного ему намекнуть, какая я у тебя милая, добрая, красивая, ты отказываешь!
Набираюсь спокойствия.
— Ну что он, не видит, что ли, какая ты? Перестань, я сводничеством не занимаюсь.
Я смеюсь, а Марина снова обижается. Какая она забавная. Я, пытаясь ее развеселить и отвлечь, делюсь утренней комичной историей: как Лилия Николаевна закатила скандал на весь отдел, потеряв один из снимков с фотосессии Кати и моего бывшего; искала в каждом кабинете, обвиняя других в том, что сама профукала. Марина демонстративно не слушает, но я продолжаю, едва сдерживая широкую улыбку:
— Представляешь, она так орала, а мы рты позакрывали и сидим. Никто не осмелился сказать главреду, что у нее фотография, — на этих словах я начинаю хохотать, прикрыв рот, — к попе прилип… прилипла! Та самая, недостающая! Боже!.. Когда Лилия Николаевна обнаружила пропажу, она… она... — опять хохочу, не в силах говорить.
Марина вдруг прерывает меня резким замечанием, из-за которого становится не по себе.
— Приятно, что рожа бывшего пристала к чьей-то заднице? — Больше расстраивают не слова, а тон. — Хоть какая-то отместка за то, что бросил, да?
Я не узнаю свою подругу. И от внутреннего ступора даже губы размокнуть не могу. Чувствую, как пересыхает во рту, как к горлу подкатывает гигантский ком, а в висках стучит.
— Не знаю, Эллка, — Марина снова берется за вилку и начинает ковыряться в своем салате, — я бы за Тимура держалась. Красивый мужик, статусный. При деньгах еще. От таких мужчин, как он, такие девушки, как ты, обычно не отказываются. Цепляются крепко и… — она сжимает кулак свободной ладони, поднимает на меня глаза, замолкает, теряется.
Складывается ощущение, будто Марина только сейчас очнулась. Словно она не собиралась говорить всего этого вслух. Она смотрит на меня своими большими глазами, хлопает длиннющими ресницами и смыкает-размыкает идеальные инстаграмные губы. Такие девушки, как я.
Хорошо, что мы оплатили счет заранее, не нужно ждать официанта. Марина беспомощно шепчет:
— Эллка…
Но мне нет дела, я ухожу. До конца рабочего дня я пытаюсь поднять себе настроение представлениями о предшествующей ночи, но душевная пылкость куда-то исчезла. Я снова придираюсь к своему отражению в зеркале: то нос большой, то со ртом что-то не так, то новый прыщ выскочил. Почти передумываю идти и всерьез намереваюсь удалить профиль на сайте знакомств. В этот раз точно. Да гори оно все синим пламенем!
И Марина, преследующая меня по всему офису и поджидающая у туалетов, совсем не способствует улучшению моего внутреннего состояния. Она действительно очень изменилась после расставания с Олегом, а я думала, мне показалось. В который
раз подруга специально меня задевает. Но до этого я не просто прощала, я забывала! Честное слово, уже и не вспомню, что было в прошлые разы. А теперь снова… Хватит с меня.
— Элл, — зовет меня то и дело Марина. — Эллка. Ну Элла!
Я избегаю ее, оправдываясь загруженностью работой. Впрочем, это абсолютная правда. Устала оббегать кабинеты коллег.
— Элла, — в очередной раз в спину. А затем подруга, кажется, вконец рассердившись, выдала всю “истину”: — Что я такого сказала-то? Весь журнал в день вашей свадьбы был в шоке: “Как она его отхватила?!” да “Как она его отхватила?!”. Только и говорили об этом, ты как будто не знаешь.
Застыв на месте на пару мгновений, заставляю себя обернуться, пока Марина храбро продолжает:
— И как будто сама не видишь, в чем ходишь.
От неожиданности я даже смотрю вниз, оглядываю свой прикид и обувь. Да нормальный у меня стиль! Может, не супер-секс, но я даже туфлями на шпильке не брезгую. Только собираюсь начать отстаивать себя — тем более, что свидетелей нашей с Мариной дружеской беседы хватает, — но вдруг голос за спиной меняет мои планы.
— Слава Богу, в одежде, — раскатывается по этажу стальной голос босса. — Элла Евгеньевна приходит на работу в одежде. Марина Викторовна, в чем претензия? Или вы тоже фантазируете о нашем пиар-менеджере? Проблема в том, что она по офису не раздетая расхаживает?
Я моментально вспыхиваю. Еле стою на ногах. Хочется сквозь землю провалиться сию же минуту! Игнат Артурович быстро меняет интонацию с ироничной на строгую и суровую, поэтому возникает непонимание: шутил ли он только что или нет.
— Устроили бабские разборки на рабочем месте! — в гневе возмущается Аскаров. — Идите-работайте! — шипит на сотрудников, скопившихся возле нас, точно зеваки.
Марина убегает; краем глаза вижу, что у нее тоже, как и у меня, пылают щеки. Я нервно приглаживаю волосы и с благодарностью смотрю на Игната. Мы проходим в его кабинет под, я однозначно могу ощущать, прицелом нескольких пар глаз. Игнат сам кивнул на стеклянную дверь, пропустил меня внутрь первой, а, зайдя следом, закрыл жалюзи.
— Вы что?! — протестую я мгновенно. — Представляете, что о нас сейчас подумают! Игнат Артурович, пожалуйста…
— Какая вам разница, что о вас подумают, — отрезает босс; настроение у него явно приподнятое. — Элла, перестаньте заботиться о таких вещах. Поговорят — и забудут, а вы себе голову забиваете. И, — он впивается в меня взглядом, не терпящим никаких возражений, — больше никому не позволяйте говорить с вами в таком тоне. Даже друзьям.
Я сглатываю, киваю головой. Хоть и нервничаю, но мне легче. Рядом с Игнатом. Он оказался не таким плохим, каким я его себе представляла. И почему мы, работники журнала, поначалу мечтали от него избавиться?.. Да, Вера Геннадьевна умела нас сплочать, но и Аскаров вскоре наловчится. Похоже, у него уже неплохо получается. По крайней мере, одного сотрудника он на своей стороне точно имеет.
— Спасибо, — благодарю его я за вмешательство. — Вы не должны были, но спасибо.
