улицу, но Витя Дудченко выход в госпиталь закрыл на ключ, и сотрудники обоих учреждений вынуждены были по нескольку раз в день, через госпитальный двор, пробираться туда и обратно. Как мне объяснила главная медсестра поликлиники Раиса Ивановна, у начальников не сложились отношения. Двери по моему устному распоряжению теперь были открыты в течение всего рабочего дня и закрывались в 17 часов, после прекращения приема пациентов в поликлинике.
До назначения в поликлинику я работал в чисто флотских мужских коллективах, а тут вдруг сразу семьдесят шесть женщин и двое мужчин в подчинении! Один из них — мой непосредственный заместитель подполковник медицинской службы Сергеев Алексей Николаевич, второй — врач-хирург Саша Матвеев, перешедший к нам из городской поликлиники. И на хрупких плечах этого коллектива держалась вся тяжесть медицинского обслуживания двух третей населения города. В Кронштадте населения более семидесяти тысяч человек, из них более сорока пяти тысяч офицеры и члены их семей, и, конечно, моряки срочной службы. Но в городе существовала и гражданская система управления здравоохранения, в которую входили городская поликлиника и больница, а также городской родильный дом. Рабочих и служащих морского завода обслуживала медсанчасть № 66. Представьте, четыре огромных дока на заводе, и численность рабочих и служащих — около четырех тысяч. Кронштадтцы проживали в трех жилых массивах — собственно в «старом городе», который находился внутри крепостной стены, затем — в жилом комплексе сразу за городской стеной под названием «шестнадцатый квартал», где проживали в основном морские офицеры с семьями; и на выезде из Кронштадта перед въездом на дамбу располагался жилой комплекс для строителей дамбы — «девятнадцатый квартал». Я жил с семьей на «шестнадцатом квартале» в трехкомнатной квартире на четвертом этаже девятиэтажного корпуса.
Ближе к концу рабочего дня мне позвонил председатель законодательного органа города Кронштадта Суриков Виктор Леонидович — человек властный и решительный. Судя по разговору, он был в курсе моего назначения. Виктор Леонидович предложил мне выдвинуть свою кандидатуру в городской Совет. В связи с выездом действующего депутата народного Собрания из Кронштадта на новое место жительства в городском Совете народных депутатов освободилось место. Капитан первого ранга Суриков до увольнения в запас занимал должность начальника особого отдела Кронштадтской дивизии, отказаться от его предложения было бы нерациональным.
Вечером, после рабочего дня, зашел к нему в городскую администрацию. Поднявшись на второй этаж, попросил секретаршу доложить о моем приходе. Виктор Леонидович принял меня весьма доброжелательно, мы знали друг друга около девяти лет. Поздравив меня с назначением, сразу перешел к делу:
— Руслан Георгиевич, будем говорить откровенно. Из вооруженных сил я уволился по выслуге лет. Сам я был изначально избран депутатом городского Совета жителями «старого города», а затем депутаты выдвинули меня на пост председателя народного Собрания. Но буквально через три месяца состоятся выборы новой структурной единицы, которой ранее не было. Это должность мэра города Кронштадта. Избираться мэр будет собранием городского Совета депутатов. Вот почему я прошу тебя пойти на выборы в депутаты в городской Совет, мне нужна твоя помощь. В совете много случайных и мутных людей, и сейчас для них сложилась благоприятная ситуация. Давай включайся в работу. Времени на раскачку мало.
Мне надо было идти на довыборы по «девятнадцатому кварталу» — так определила избирательная комиссия. Что весьма осложняло мое участие в выборной компании. Этот жилой массив состоял из шести девятиэтажных корпусов. Длина одного корпуса составляла около трехсот метров, девять подъездов. На каждом этаже — четыре квартиры. На выборах необходимо было заручиться поддержкой жителей двух корпусов общей численностью 2800 человек, из них с правом голоса — 2300 человек взрослого населения. Но какого населения! Практически все строители дамбы были бывшими уголовниками, отсидевшими различные сроки, или лицами, освобожденными с вольного поселения. Треть жителей криминального квартала была выходцами из Татарстана и Башкирии. Задача перетянуть эту «орду» на свою сторону и заставить проголосовать за меня была почти невыполнима, если учесть, что любая военная форма действовала на них, как красная тряпка на андалузского быка.
Одновременно со мной на вакантное место выдвинулись кандидатами в депутаты: женщина из управления строительства дамбы, член партии «Отечество-вся Россия» и мастер-строитель дорожного управления все той же дамбы, член ЛДПР. Дамба — это насыпная дорога, соединившая остров Котлин с материком, а Кронштадт — город, находящийся на этом острове. Длина дамбы — семнадцать километров, ширина — от 50 до 100 метров. И еще на дамбе располагались какие-то гигантские разводные сооружения, напоминавшие собой створки плотины. Они должны были регулировать уровень подъема воды в заливе. Одним словом — стройка века. Городской избирательной комиссией мне был вручен мандат кандидата в депутаты городского Совета, они же объяснили, что времени на агитацию дается полтора месяца, и обозначили дату выборов.
Начал я свою предвыборную подготовку с того, что обратился к местному попу — отцу Владиславу-с просьбой выдать мне документ, подтверждающий мою «православную принадлежность».
Отца Владислава я застал вечером, жил он в одноэтажном доме рядом с Владимирским собором. Молодой еще мужик, лет около сорока, с большим животом. Летом постоянно ходил по дому босой, выйдя на улицу, носил сандалии опять же без носков, благо под рясой их не было видно. В довершение портрета — на лице светлые усы и рыжая борода.
Когда я изложил свою просьбу, он согласился дать мне такое подтверждение, однако выдвинул встречное обязательное условие — я должен был принять таинство крещения. Пришлось бывшему секретарю партийной организации бригады принять его условия. Попросил я у отца Владислава и текст божественной молитвы «Отче наш».
На следующий день выехал в Ленинград в поисках мечети, поиски увенчались успехом на Васильевском острове. Начались сложные переговоры с муллой о предоставлении мне документа, удостоверяющего мою личность как правоверного мусульманина. Я откровенно рассказал ему о выборах в Кронштадтский Совет народных депутатов, объяснил, что треть избирателей на моем участке по вероисповедованию мусульмане. Единственное, в чем я ему не признался, это о посещении отца Владислава и выданном им документе. Не вдаваясь в мелкие подробности, скажу, что документ от муллы в виде зеленой открытки с текстом на арабском и вписанной моей фамилией я получил. А просьба научить меня вслух читать аяты из Корана и совершать намаз окончательно развеселило муллу и расположило его ко мне. Он дал мне текст аята, написанный русскими буквами. Два раза я прослушал его чтение, но ничего запомнить не смог. Попытался прочесть напечатанное, подражая Камилю — так звали муллу, но по его смеху понял — дело совсем плохо. Расстались мы почти друзьями, он
