— Пожалуй, стоит ее допросить, — мечтательно произнес Крестовоздвиженский. — Я мог бы отправиться к ней прямо сейчас.
— Буданову действительно стоит допросить, — кивнул Юра. — Но только позже. Пока у нас нет никаких фактов, чтобы прижать ее к стене.
— Буданову? — удивился Гоша. — Я имел в виду Кузину.
— Кузину? Чего ради мы станем допрашивать адвоката, который вообще не имеет никакого отношения к этому делу? Что с тобой, в конце концов, происходит? Сначала напился, потом влюбился! Какого черта ты вообще пошел работать в милицию?
Гоша виновато пожал плечами.
Юра вздохнул и укоризненно покачал головой.
— Ладно, — сказал он. — Раз уж ты окончательно потерял способность соображать, придется мне взять руководство на себя. Для начала мы проследим за Мариной Будановой. Рано или поздно она сама даст нам в руки оружие, которое мы сможем использовать против нее.
— А что, если… — начал было Гоша.
— Нет, нет и нет! — решительно оборвал его Демарин. — Даже не мечтай. За адвокатшей ты будешь следить в свободное от работы время.
* * *
— Поздравляю. Ты пользуешься успехом, — заметил Игорь Филимонов, когда они с Олей вновь остались одни.
Оля с надеждой подняла на него глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Этот милиционер, Крестовоздвиженский, похоже, по уши влюбился в тебя.
Кузина вздохнула. Она предпочла бы услышать нечто совсем другое.
— Этого еще не хватало! В любом случае надеюсь, что больше никогда его не увижу.
— Не получится, — покачал головой Игорь.
— Почему? — удивилась Оля.
— Он нам нужен. Влюбленность — это нечто вроде временного помешательства. Ты обратила внимание, с каким глупым видом Крестовоздвиженский пялился на тебя? Влюбленный мужчина — как теплый воск в руках умной женщины. С ним можно делать все, что угодно. Для начала ты выудишь у нашего Ромео всю известную милиции информацию по делу об убийстве Вермеева и Ужик.
— Зачем это тебе?
— Как зачем? Ты что, забыла, ведь я работаю под прикрытием? В данный момент я не майор Каменская, а Игорь Филимонов и, к сожалению, не могу воспользоваться своими связями в УВД. Это слишком опасно. Спрут коррупции поразил все слои общества. В наше время никому нельзя доверять, даже сотрудникам правоохранительных органов.
— Спрут коррупции? А чертики тебе еще не мерещатся? — поинтересовалась Кузина.
— Какие чертики? — удивился Игорь.
— Не обращай внимания. Это я так.
— Так ты согласна заняться Крестовоздвиженским?
— За что мне все это? — простонала Оля, закрывая глаза.
Филимонов укоризненно посмотрел на нее.
— Ты юрист, — торжественно произнес он. — Вспомни о своем долге перед обществом и государством, которое тебя взрастило и вскормило. Мы не можем позволить, чтобы убийцы разгуливали по улицам, истребляя невинных граждан. Подумай о страданиях родственников убитых. Если у тебя есть хоть капля гражданской ответственности, ты не должна оставаться равнодушной. Если ты настолько несознательна, что не можешь пококетничать с Крестовоздвиженским в интересах дела, прошу тебя, сделай это ради меня.
Кузина тихо выругалась сквозь зубы.
— Что ты сказала?
— Ничего, — вздохнула девушка. — Так и быть, я сделаю это для тебя, но, учти, я пожертвую собой отнюдь не бескорыстно.
— Я что, снова должен буду тебя поцеловать? — с плохо скрываемым отвращением спросил Игорь.
— Еще хуже, — ухмыльнулась Оля. — Для начала мы с тобой поужинаем в ресторане, а потом отправимся танцевать. Не забывай, что по легенде я теперь твоя подружка со всеми вытекающими из этого неприятными последствиями.
— Ты шантажистка, — сказал Игорь.
— Возможно, тебя утешит мысль о том, что ты делаешь это ради своей страны, — утешила его Кузина. — Общественный долг и все такое прочее. Ведь Анастасия Каменская — это образец мужества и гражданского сознания как для работников правоохранительных органов, так и для всех граждан нашей необъятной родины.
— Иногда мне хочется об этом забыть, — с легким вздохом произнес Филимонов.
* * *
"Мерседес” Марины Будановой затормозил перед стриптиз-клубом “Содом и Гоморра”, сверкающим неоновыми огнями рекламы.
Поправив перед зеркальцем макияж и прическу, Марина вышла из машины и решительно направилась к дверям порочного заведения. Охранники у входа с одобрением присвистнули при виде искрящегося пурпурного платья от Баленсиага, как перчатка обтягивающего стройное тело владелицы картинной галереи.
После свежей прохлады ночного воздуха атмосфера клуба показалась Марине раскаленной, как сковороды ада. Дело было даже не в температуре. Воздух был настолько наэлектризован зрительскими эмоциями, что казалось, еще чуть-чуть — и по залу поплывут сверкающие золотистые сферы шаровых молний.
На сцене, фальшиво имитируя сексуальный экстаз, резко двигали бедрами трое высоких загорелых культуристов. Их мышцы были перекачаны настолько, что Марине захотелось срезать с них лишние килограммы из чистого сострадания к качкам, вынужденным таскать на себе такую тяжесть. На стриптизерах остались только узенькие полосочки золотистых плавок. Дразнящими движениями культуристы слегка сдвигали их вниз, а затем, к разочарованию зрительниц, вновь возвращали на место, подогревая ажиотаж, царящий в зале.
Женщины за столиками стонали от восторга, неуклюже размахивая руками в такт мелодии. Свист, завывание и улюлюканье дамского контингента почти заглушали бьющую по ушам музыку в стиле “техно”. Наиболее раскрепощенные леди стягивали с себя дорогие кружевные трусики и, раскрутив их над головой, как пращу швыряли на сцену.
Культуристы, не прерывая танца, подбирали разноцветные прозрачные треугольнички и, проведя ими несколько раз по груди, бедрам или ли-ЦУ, бросали предметы дамского туалета обратно в зал.
Буданова, впервые попавшая в заведение подобного рода, быстро оправилась от первоначального шока. Тесное общение с актуальным искусством закалило ее нервную систему. По сравнению с некоторыми шедеврами, выставленными в галерее “Экстази”, даже кровавая оргия садомазохистов показалась бы случайному свидетелю невинным детским утренником.
Осторожно лавируя между потными возбужденными дамами, Марина заняла свободное место за столиком недалеко от сцены.
— “Содом и Гоморра”, — с отвращением сказал Гоша Крестовоздвиженский. — Но ведь здесь показывают мужской стриптиз!
— Говорят, здесь всегда аншлаг, — заметил Юра Демарин.
— А ты-то откуда знаешь? — подозрительно покосился на него Гоша.
— Работа у меня такая, — усмехнулся Юра. — Ну, чего ты ждешь? Выходи из машины!
