отца. Мало того, что тот назвал его детским именем — Вайти, хотя все время говорит, что он уже большой. Теперь он пытается быстрее избавиться от этой странной, но удивительно красивой женщины.
— Немного сыра, хлеба, если есть, овощей и фруктов. Меня вполне устраивает то, что мы сейчас едим.
Хард встал, и вместе с ним поднялась с деревянной лавки Комда. Он торопливо проговорил:
— Я совсем не гоню вас. Просто схожу за продуктами.
— А я достану деньги.
Мужчина вышел, а Комда развязала тугие завязки сумки и запустила в нее руку в поисках кошелька. Входная дверь громко стукнула, и на пороге появился высокий светловолосый мужчина, одетый в темную одежду и длинный плащ, снизу подбитый белой блестящей тканью. Он посмотрел на застывшую около сумки женщину, а потом перевел взгляд на мальчика:
— Где твой отец?
Заметив, что паренек нахмурился, но продолжает молчать, он спросил громче:
— Немедленно отвечай, где Хард?
Комда вытащила пустую руку из сумки и, повернувшись к вошедшему, ответила за мальчика:
— Он пошел за продуктами, которые я собираюсь купить.
— Тебя никто не спрашивал, женщина!
Глубоко посаженные голубые глаза посмотрели на нее. Тонкие губы презрительно скривились. Но Комда не отвела взгляда в сторону. Её глаза с насмешкой смотрели на вошедшего. Эта молчаливая дуэль взглядов была прервана появлением Харда. Он вошел, держа в руках корзину с продуктами и удивленно замер в дверях.
— Зальд, что ты здесь делаешь?
— Зашел посмотреть, как у тебя дела. Вижу, что ты принимаешь у себя подозрительных гостей.
— Мне эта женщина не показалась подозрительной. А вот то, что она красива, я заметил.
Мужчина, которого хозяин дома назвал Зальдом, высокомерно взглянул на Харда и ответил:
— Ты слишком доверчив. Любой запросто обманет тебя.
Мужчины разговаривали между собой, словно в комнате никого больше не было. Комда раньше бывала на Миддлтоне, поэтому знала, что такие плащи, как на Зальде, носят священники этой планеты. Судя по словам вошедшего, он был ревностным слугой бога, но карал больше, чем раздавал милости.
Она осторожно проникла в его мысли, чтобы понять, чем вызвана такая ненависть к ней. Через секунду на ее лице насмешка сменилась жалостью. Зальд тут же заметил эту перемену и справедливо отнес ее на свой счет. Его реакция удивила всех. Он подскочил к женщине и, схватив ее сумку, стоящую на лавке, начал вытряхивать содержимое. На пол упала фляга с водой, смена белья и еще одно верхнее платье вишневого цвета. В последнюю очередь с гулким стуком упал небольшой кошелек с деньгами. Зальд поднял его. Потом небрежно носком сапога разворошил лежащие на полу вещи. Комда не выдержала:
— Кажется, вы нашли и забрали самую подозрительную вещь из моей сумки!
Лицо священника побелело от этого обвинения. Он собирался ответить, когда его сапог, все еще разбрасывающий в разные стороны ее вещи, наступил на что-то твердое. Священник наклонился и осторожно, словно брал в руки ядовитую змею, достал небольшую хрустальную пирамидку. С чувством хищника, поймавшего добычу, он повернулся к женщине. В лице Комды ничего не изменилось. Только насмешка и еле уловимое презрение опять засветились в ее глазах. Зальд сжал пирамидку и, подняв руку вверх, чтобы всем было видно, потряс ею в воздухе:
— Я нашел неоспоримое доказательство вины этой женщины!
— Какое?
Вопрос Харда заставил священника повернуть в его сторону свою светловолосую голову.
— Разве не очевидно, что эта странная вещь может принадлежать только ведьме?!
Комда решила вмешаться, хотя понимала, что никакие аргументы уже не изменят сложившегося мнения стоявшего перед ней фанатика.
— Когда-то давно в горах я нашла большой кусок хрусталя. Камень не был драгоценным и не годился для создания украшения. Но он мне так понравился, что я попросила мастера придать ему какую-нибудь форму. Он выточил пирамидку. С тех пор я всегда ношу ее с собой.
Это простое объяснение убедило бы кого угодно, но только не Зальда. Он даже не услышал его. Держа в одной руке кошелек с деньгами, а в другой пирамидку, он смотрел по сторонам, словно отыскивая что-то взглядом. Наконец, его глаза заметили веревку, висевшую на гвозде возле входной двери.
— Хард, свяжи эту женщину. Я забираю её с собой. Она ответит за то, что пыталась околдовать вас!
И тут произошло неожиданное. Хард поставил на стол корзину с продуктами, которую на протяжении всего разговора держал в руках и решительно ответил:
— Нет. Я не буду связывать её. Она не сделала нам ничего плохого. Это ты ведешь себя недостойно.
Голубые глаза священника от удивления полезли на лоб. Еще никто не осмеливался перечить ему. Вайти встал из=за стола и подошел к отцу.
— Папа прав, дядя. Вы поступаете плохо.
Это оказалось последней каплей, которая переполнила чашу ненависти священника и привела его в бешенство. Он выбежал из комнаты и, остановившись на высоком крыльце, громко закричал, потрясая в воздухе рукой, в которой была зажата хрустальная пирамидка.
— Слушайте! Все слушайте! Я обнаружил ведьму, а грешник Хард пытается защитить ее! Вы слышите мои слова?
Его громкие крики, словно удары набатного колокола, скоро собрали около дома толпу деревенских жителей. Но Зальд не успокаивался. Он кричал все громче и громче, приводя толпу в возбужденное состояние. Комда, которая все это время молча стояла посреди комнаты, посмотрела на Харда и сказала:
— Мне лучше пойти с ним, а то он добьется того, что возбудит против вас всеобщую ненависть.
Мужчина неохотно кивнул, понимая, что она права, но сердито заявил:
— Связывать я тебя все равно не буду.
Комда улыбнулась и повернулась к мальчику. Посмотрев в его зеленые глаза, она сказала:
— Лонгвайт, сохрани, пожалуйста, мои вещи. Они мне еще понадобятся.
Мальчик ничего не ответил, но сразу бросился к ее сумке и осторожно поднял ее. Комда поправила прическу и расправила руками несуществующие складки на платье. Теперь она чувствовала, что готова встретиться с ожидающей ее на пороге толпой. Она и Хард вместе вышли на крыльцо. Комда сказала так тихо, что ее услышал только священник:
— Хватит устраивать представление. Я пойду с тобой, куда ты скажешь.
Зальд повернул к ней лицо. В его глазах читалось удовлетворение и чувство гордости оттого, что он смог изменить ситуацию в свою пользу. Он сразу же опустил руку и уже не таким резким голосом прокричал:
— Злой дух, что живет в сердце этой женщины, испугался гнева нашего бога. Я забираю ее с собой, а завтра мы свершим над ней справедливый суд!
Зальд крепко схватил Комду за руку. Она заметила, что ни кошелька, ни хрустальной пирамидки в его
