Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Понимая, что в поединке с ЦРУ счет теперь не в пользу КГБ, сам генерал Толмачев тем не менее сдаваться на милость «советников» не собирался. Он считал, что, каким бы ни было будущее России и какие бы идеи ни исповедовали ее вожди, выживать ей придется в жестоком мире, который с развалом последней Империи станет еще более безумным и непредсказуемым. Значит, России и впредь будут необходимы профессионалы, ставящие ее безопасность выше личных интересов и даже выше своей жизни.
И еще. Привыкший за многие годы работать на опережение противника, генерал Толмачев понимал, что на безопасность будущего государства надо начинать работать сейчас, немедленно, пользуясь грызней новой элиты за власть и собственность да неразберихой Смутного времени. Неожиданное предложение брата о тайной поставке оружия во враждебную Америке ближневосточную страну соответствовало собственным планам генерала. Привыкший тщательно обдумывать свои решения, он, хоть и не без колебаний, принял его, полагая, что в случае успеха будет заложен первый камень в здание безопасности будущего государства Российского. Кроме того, операция «Рухлядь» могла стать очередным раундом его личного поединка с ЦРУ. Поединка длиною в почти всю его сознательную жизнь.
* * *
Когда за окнами машины замелькали дома Кутузовского проспекта, генерал повернулся к молчащему Савелову.
– Главную линию операции, Вадим, считай, мы с тобой прокачали… Хоть нам и запрещено проводить акции на собственной территории, но без прикрытия ее нашими людьми тут не получится. Особенно на заключительной стадии. Учти это при разработке плана.
Савелов посмотрел на генерала с удивлением.
– Но, Сергей Иванович, тогда в случае провала вам будет невозможно доказать свою непричастность к ней.
– Раз идет такая пьянка, режь последний огурец! – зло усмехнулся генерал. И добавил: – Кроме того, слушай сюда, подполковник Савелов, руководство операцией «Тамплиер» я с тебя не снимаю. По тем же соображениям – чтобы не привлекать лишних людей. Через наших агентов в Германии параллельно форсируй отделку баронского гнезда, и пусть они там не жалеют денег на новейшие средства связи. Думаю, тебе стало понятным из нашего разговора с братом, что операции «Тамплиер» и «Рухлядь» можно считать вытекающими одна из другой?
– Я понял это, товарищ генерал. Если удастся сохранить голову, приложу все усилия…
– Думай, крепко думай, подполковник, как ее сохранить.
– У старлея Бурлакова из группы Сарматова поговорка была: «Рожденный быть повешенным не умрет от перепоя».
– Нет Сарматова! – резко вскинул голову генерал. – Приказываю вычеркнуть его из памяти.
– Не требуйте от меня, Сергей Иванович, большего, чем могу, – уронил Савелов и отвернулся к стеклу.
– Не заматерел ты еще! – покачал головой генерал. – В нашем с тобой поганом деле всех Сарматовых и Бурлаковых помнить – крест на душу брать. К земле тот крест придавит, не разогнешься!
Савелов лишь вздохнул в ответ.
Что и говорить, груз, который он на себя добровольно взваливает, не легче сарматовского, покосился на него генерал. Может, сказать ему о странной информации, поступившей из Юго-Восточной Азии, подумал он, но остановил себя: пусть пока спит спокойно…
Москва29 сентября 1990 года
Недели две назад дешифровщики положили на стол генерал-лейтенанта Толмачева донесение от пакистанского агента Каракурта, отправленное по передатчику моментального сброса информации. Полтора года молчавший Каракурт вдруг ни с того ни с сего заговорил. Он сообщил, что год находился в служебной командировке и не мог без риска разоблачения выходить на связь. Агент информировал, что повышен по службе в пакистанской разведке ИСИ и отныне имеет доступ к ядерным секретам своего государства. В конце сообщения он доносил, что неким офицером ЦРУ, агентурная кличка Ястреб Востока, ведется активная разработка неизвестного, являющегося, предположительно, бывшим офицером КГБ. В настоящее время этот неизвестный под именем Джон Ли Карпентер находится на излечении в монастыре «Перелетных диких гусей» в пригороде Гонконга.
Чем болен неизвестный и каковы успехи Ястреба Востока в его вербовке, Каракурт не докладывал. Толмачев знал, что за последние годы до конца не выяснены судьбы лишь трех офицеров, и все они, как назло, из его, генерала Толмачева, Управления – старшего лейтенанта Бурлакова, капитана Хаутова и майора Сарматова. Есть веские основания считать всех троих погибшими в Афганистане.
Генерал хорошо понимал, что если кто-то из троицы чудом выжил в том афганском аду и попал в разработку к американцам, то это провал. Самый крупный провал за все время работы. Хоть все трое – народ не слабый, но в ЦРУ владеют самыми современными методами развязывания языков. Если так, то уже давно поднялся бы визг о грязных операциях КГБ за рубежом, но ЦРУ молчит, значит, не все там у них ладно.
Толмачев никогда не доверял своему агенту Каракурту, готовому работать за деньги на любую разведку мира. Мразь продажная, понимает, что мы ему не доверяем, но с какой-то паскудной целью настырно пытается возобновить контакты с нами. С какой целью? – спрашивал он себя.
Генерал интуитивно чувствовал, что выход агента на связь и его информация о вербовке бывшего офицера КГБ американской разведкой каким-то образом связаны между собой, но каким?.. И наконец, кто из троих офицеров его Управления Ястреб Востока? Ответы на эти вопросы найти было необходимо. Кроме того, сообщение, что Каракурт получил доступ к ядерной программе Пакистана, несмотря на недоверие к самому агенту, все же представляло исключительный интерес.
В тот же день из Москвы ушли две шифровки: одна резиденту в Пакистане с приказом проверить доступ Каракурта к ядерной программе его государства, другая резиденту в Гонконге с заданием – раздобыть всю возможную информацию о некоем Джоне Ли Карпентере. Помимо этого резиденту поручалось, по возможности, заполучить его фото и отпечатки пальцев.
Собрать какую-либо информацию о человеке по имени Джон Ли Карпентер, находящемся на лечении в монастыре «Перелетных диких гусей», резиденту не удалось, по причине полной закрытости монастыря от посторонних глаз и ушей и отсутствия сведений о нем в полиции Гонконга. Но, несмотря на это, его люди под видом бизнесменов из Европы, интересующихся методами традиционной восточной медицины, все же проникли в монастырь. Через неделю фотография и отпечатки пальцев фигуранта прибыли с дипломатической почтой в Москву.
На добротном цветном снимке, на фоне монастырских построек стоял в расслабленной позе мужчина-европеец в желтом монашеском кимоно, с самурайским мечом в руках. Обрамленное короткой бородой с сильной проседью лицо мужчины было изуродовано страшными шрамами.
– Что дала экспертиза? – вскинул генерал глаза на полковника – начальника криминалистического отдела.
– Лицо этого монаха так перепахано рубцами, будто он побывал в мясорубке, – ответил тот. – Шрамы на надбровных дугах, переходящие на щеки и виски, не дают нам возможности даже идентифицировать его национальность по разрезу глаз и строению ушных раковин. Но, в любом случае, это не Хаутов и не Бурлаков.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
