class="p1">Местные органы власти более широко толковали свое право брать заложников. Для применения этой меры выдвигались следующие причины: «подозрительный элемент», «в станице произошло убийство продовольственного агента», «из семьи бандита» и другие. В отдельных случаях устанавливалась норма заложников: «по 10 с хутора», «по 25 от каждой станицы», «всех родственников бандитов»[126]. Так, в приказе 1921 г. Саратовского губернского ревкома прямо говорилось: «За всякую попытку насилий над верными советской власти работниками (коммунистами и беспартийными) со стороны бандитов будут отвечать головы заложников, взятых по всей губернии»[127]. На положении заложников были тысячи граждан, проживавших в местностях, охваченных восстаниями.
В ВЧК делами заложников занимались Особый отдел ВЧК, коллегия по делам заложников при ВЧК, Отдел принудительных работ, заведующие лагерями, члены коллегии, ведавшие делами иностранных подданных, местные ЧК и особые отделы армий.
В 1921—1923 годах при ликвидации восстания в Карелии и бандитизма на Украине введен институт ответчиков, которые назначались из числа «неблагонадежных кулацких элементов». Ответчики были обязаны регулярно доносить о действиях бандитов, о лицах, скрывавшихся от советской власти, и др. Назначенные ответчиками не могли отказаться от сотрудничества с органами ГПУ под страхом конфискации имущества и даже расстрела. Любопытна одна деталь: полномочный представитель ГПУ на Украине В.А. Балицкий, сам будучи евреем, дал указание органам ГПУ «не брать ответчиками при борьбе с бандитизмом евреев, если они не связаны с бандитами»[128]. Исходя из элементарной логики, таковыми могли быть украинцы, русские, белорусы и др., короче – все, кроме евреев.
Надо иметь в виду, что такая крайняя мера, как взятие заложников, отменялась по минованию надобности, а в середине 1920-х гг. с упрочением советской власти в районах, охваченных бандитизмом, категорически запрещена. Например, в постановлении комиссии Оргбюро ЦК ВКП(б) от 17 февраля 1924 г. по результатам обследования советской работы в Горской республике было записано: «…Считать недопустимым взятие заложников из родственников бандитов ввиду запрета применения в СССР круговой поруки»[129]. Заметим, что заложников не обязательно направляли в лагеря. Так, 7 июля 1921 г. Президиум ВЧК после обсуждения вопроса «Об организации лагеря для семейств бандитов Тамбовской губернии, взятых заложниками» решил: «Семьи бандитов, взятых заложниками, направлять в совхозы по указаниям Наркомзема»[130].
Окончание Гражданской войны объективно способствовало серьезным переменам в политике и практике ведомства безопасности, потому что произошли некоторые сдвиги в политической системе в сторону либерализации и отказа от чрезвычайщины и террора, некоторое расширение прав граждан и ограничение прав чиновников госаппарата. Но реальная власть сохранилась в руках большевиков, остались неравенство при выборах в советы, лишение избирательных прав по «классовой принадлежности». И народ продолжал жить по законам военного времени. Во многих губерниях сохранялось исключительное и военное положение на основе «Положения о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка».
Подписанный Ф.Э. Дзержинским 8 января 1921 г. приказ поставил перед чекистами новые задачи. В нем подчеркивалось, что с окончанием острого периода Гражданской войны «старыми методами, массовыми арестами и репрессиями, вполне понятными в боевой обстановке, при изменившемся положении Чека будет только лить воду на контрреволюционную мельницу, увеличивая массу недовольных…». Всем органам ВЧК было предложено провести обследование мест заключения и пересмотреть дела, изменить политику ЧК: «Ни один рабочий и крестьянин за мелкую спекуляцию и уголовное преступление не должен числиться за органами ЧК»[131]. Но эти установки на смягчение карательных мер скорее были пожеланиями, потому что в кратчайший срок отказаться от методов Гражданской войны было практически невозможно. Уж очень велик был соблазн силовыми методами решить политические задачи. Поэтому в январе указание-пожелание, а в конце июля – распоряжение В.Р. Менжинскому: «Сегодня в газетах («Известия за границей печат. о политич. положении») снова говорится о подготовлен. восстании в Питере. Полагаю, что надо произвести массовые аресты и главных арестованных вывезти из Питера. Надо, кроме того, усиленно проверить состояние гарнизона. Ф. Дзержинский.
P.S. Считаю, что надо дать директиву быстрее вести следствие о заговорах в приграничных местностях и перестрелять заговорщиков»[132].
13 января 1921 г. на расширенном заседании комиссии с участием представителей Революционного трибунала и ВЦСПС под председательством Дзержинского наряду с другими был обсужден вопрос «Об изменении тюремной и карательной политики ВЧК и других судебных органов». Президиуму ВЧК было поручено разработать циркулярное письмо к местным ЧК о сокращении до минимума судебных функций ЧК с сохранением функций внесудебной расправы лишь по отношению к «активным участникам вооруженных выступлений». Решено образовать в центре и на местах комиссии по пересмотру всех дел служащих пролетарского и крестьянского происхождения и вовлечения рабочих в борьбу с преступностью; в состав центральной комиссии входят четыре представителя от: ВЦСПС (Куйбышев), ВЧК (Ягода) и один от Кассационного трибунала и РВТР (Анский) для разработки инструкции и положений о комиссиях; проект положения о комиссии, представленный Ягодой, принять за основу и поручить Саврасову доработать проект к следующему заседанию комиссии; комиссии создаются в центре при ВЦСПС, а на местах при губпрофсоюзах; они не имеют права непосредственного освобождения, а только представляют материал в судебные органы[133].
В тот же день состоялось и заседание Коллегии ВЧК с представителями местных ЧК и центральных управлений и отделов ВЧК, на котором определен порядок отношений ВЧК с ЧК автономных республик и областей РСФСР. В постановлении коллегии говорилось, что представители ЧК автономных республик и областей подчинены, помимо центра, высшему органу власти области или края. Все распоряжения ВЧК и ЧК автономных республик принципиального характера должны проходить через представителя ВЧК; в оперативном отношении местные ЧК подчиняются ВЧК, а их представители, как правило, являются уполномоченными ВЧК в своих республиках, а нередко и членами Коллегии ВЧК. Наиболее централизованными оставались чекистские органы на транспорте и в армии.
После заседаний коллегии Дзержинский направил письмо в ЦК РКП(б) о карательной политике в условиях перехода от войны к миру. В нем отмечалось, что после прекращения боевых действий ВЧК сама поставила в порядок дня вопросы о применении высшей меры наказания, о сокращении судебных функций ЧК, регулировании карательной деятельности всех судебных органов.
По вопросу о возможности отмены высшей меры наказания ВЧК полагала, что её можно отменить по всем политическим преступлениям, за исключением террористических актов и открытых восстаний. По уголовным делам применять эту меру только к бандитам и шпионам и тем должностным преступлениям, которые «резким образом препятствуют советской власти восстановить производительные силы РСФСР». Но чтобы высшая мера наказания на хозяйственном фронте дала такие же результаты в устрашении преступников, какие были достигнуты на фронте контрреволюционном, необходима согласованность всех карательных органов и единое руководство ими, «хотя бы в области принципиальных решений». Поэтому
