— Билл, где ты был?
— Боже! Боже милосердный!
— Примкнуть штыки!
Кто-то, высунув головы и плечи, стрелял по бурам, кто-то без конца прикладывался к бутылке. У молоденького сержанта заело ружье, и он вполголоса ругался, не поднимая глаз, а рядом с ним, прислонившись к стенке канавы, сидел лейтенант и смотрел, как у него из раны в животе течет кровь.
Син встал, пуля лизнула ему щеку, и тут же где-то в желудке скользкой рептилией свернулся страх. Он выскочил из канавы.
— Пошли! — заорал он и бросился бежать к холмам. Перед ним простирался открытый луг, впереди виднелось заграждение из колючей проволоки, кое-где провисающей на гнилых столбах. Пока Син добирался до него, один из столбов засыпало землей и проволока осела. Он перепрыгнул через нее.
— Никто не идет! — крикнул Соул, и Син остановился.
Разведчики вдвоем были в центре поля боя, и буры палили по ним.
— Побежали, Соул! — завопил Син и снял шляпу. — Вперед, ублюдки! — Он помахал шляпой находящимся в укрытии.
И опять пуля едва не задела его.
— Сюда! За нами! Вперед! — Соул не отставал от него. Он приплясывал от восторга и хлопал в ладоши.
— Назад! — донесся до них голос Ачесона. Полковник стоял в дренажной канаве и крутил пальцем у виска. — Назад, Коуртни!
То что атака провалилась, сомнений не было, и Ачесон был прав. Дальнейшее пребывание на открытом месте под пулями было самоубийством. Решительность покинула Сина, в панике он помчался назад, не разбирая пути, всхлипывая, наклонившись вперед, стараясь успеть унести ноги. И вдруг пуля дура ранила Соула прямо в голову, его отбросило вперед, ружье выпало из рук, и, дико крича от боли и удивления, он упал на живот. Син не остановился.
— Син! — Голос Соула доносился откуда-то сзади. — Син! — В крике слышалась такая обреченность, что Син запретил себе думать об этом. Только вперед, к канаве. — Син! Пожалуйста!
Син неуверенно остановился, а пули косили траву у его ног.
«Оставь его! — вопил страх Сина. — Оставь его. Беги. Беги».
Соул полз к нему, по лицу текла кровь, глаза с мольбой смотрели на Сина.
— Син!
«Оставь его. Оставь его».
Но на бледном, залитом кровью лице засветилась надежда, и пальцы все крепче цеплялись за траву.
Это было выше сил.
И Син вернулся, взвалил на плечи Соула и опять пустился что было сил.
Теперь ему казалось, что он бежит уже целую вечность.
— Черт тебя побери! Чтоб тебе провалиться! — Сейчас только ненависть переполняла его душу.
Они добрались до канавы, Син свалил с плеч Соула и откатился. Он лежал на животе, припав лицом к земле, его трясло, как при приступе лихорадки.
Он медленно приходил в себя, пока наконец смог поднять голову.
Соул сидел, прислонившись к стене траншеи, его лицо было перепачкано грязью и кровью.
— Ну, как у нас дела? — Син старался придать бодрость голосу, Соул с грустью посмотрел на него.
Солнце пекло, и Син, открыв флягу, поднес ее к губам Соула. Раненый пил с жадностью, и вода текла с уголков рта на шею и на одежду.
Потом и Син с удовольствием глотнул.
— Как там твоя голова?
Син снял шляпу с головы Соула, и кровь, скопившаяся вокруг ленты, залила тому глаза. Аккуратно раздвинув слипшиеся черные волосы, Син увидел рану.
— С тобой можно сойти с ума! — проворчал он и полез в карман формы Соула за бинтом.
Неожиданная тишина накрыла их обоих, она усиливалась из-за негромких голосов да отдельных выстрелов с холмов.
Сражение кончилось. Наконец-то перебрались через реку, с горечью думал Син. Вопрос в том, как вернуться обратно.
— Как ты себя чувствуешь? — Он намочил носовой платок и вытер грязь и кровь с лица Соула.
— Спасибо, Син. — В глазах Соула стояли слезы. — Спасибо тебе… что вернулся за мной.
— Забудь об этом.
— Я никогда не забуду. Никогда, пока жив.
— Ты бы сделал то же самое.
— Нет, не думаю. Я бы не смог. Мне было так больно, я так испугался, Син. Тебе этого не понять. Ты не представляешь, что можно так испугаться.
— Забудь, слышишь, забудь.
— Я хочу сказать… Я должен тебе — я твой должник до гроба… Если тебя когда-нибудь не станет… Меня не станет тоже…
— Заткнись! — Соул сидел и качал головой, как идиот. Он испугался пули. Но гнев Сина не знал удержа. — Заткнись! — вопил он. — Ты думаешь, я не струсил? Еще как, я даже возненавидел тебя! Ты слышишь? Я возненавидел тебя.
Сину стало легче оттого, что он излил свой гнев. Он все объяснил Соулу и себе, все оценил и разложил по полочкам.
Внезапно он почувствовал себя старым и мудрым. У него в руках был ключ к загадке жизни, и все сразу стало ясно.
Сильный шум, который быстро нарастает. Коричневая пыль наполняет воздух, а деревья склоняют свои кроны к земле. Вы уже осязаете его, но все попытки спастись бесполезны. Налетая, он ослепляет и оглушает вас.
И на этот раз Син заметил его приближение и знал, что ураган может убить человека, но, как всегда, не успел подготовиться.
Ураган налетел стремительно-страшно, и Син видел лишь лицо Соула Фридмана. Соул, казалось, внимательно разглядывал английские укрепления.
Син взял ружье мертвого капрала и положил себе на колени, сняв с предохранителя, но Соул не заметил этого движения.
— Она в Питермарицбурге. Я получил от нее письмо на прошлой неделе, — рассказывал он, а Син повернул ружье на коленях так, что ствол был направлен в грудь Соула. — Я отослал ее в Питермарицбург. Она там с дядей. — Соул поднял руку и дотронулся до головы. Син положил пальцы на курок. — Я бы так хотел, чтобы ты встретился с ней, Син. Она полюбит тебя. — Он посмотрел Сину в лицо, а его глаза сияли от возбуждения. — Когда я буду писать ей, то расскажу о сегодняшнем дне, о том, что ты сделал для меня.
Син начал медленно давить на спуск.
— Мы оба — твои должники… — Соул замолчал и весело улыбнулся. — Я хочу, чтобы ты всегда помнил об этом.
«Убей его, — твердил невидимый голос. — Убей сейчас же, немедленно. Только не разрешай ему говорить».
Инстинкт восставал против случившегося.
Но палец на спусковом крючке ослабел.
«Это единственное препятствие между тобой и Рут…»
Страшный, шум начал смолкать. Ураган уходил. Син поднял ружье и медленно поставил на предохранитель.
И в этой тишине, предвещавшей покой, а не бурю, он неожиданно осознал, что обязан сохранить жизнь Соулу Фридману. Обязан во что бы то ни стало, словно во искупление задуманного, но не исполненного убийства.
