я нашла бесценный и неиссякаемый источник информации.
Взяв с собой почтовую бабочку и убедив Свара, что насекомых надлежит выгуливать трижды в день, не меньше, я направилась прямиком в комнаты золотых. Если Рондар-таки выставит меня завтра, то неизвестно, когда еще мне выпадет шанс переговорить с кем-то из Аурвира.
Конечно, я догадывалась, что золотые вряд ли выложат мне свои коварные замыслы, как на духу, зато через них я могла передать послание Найле. Ведь если кто и в курсе, почему вдруг феи так понадобились драконам, то только она. Как ни крути, началось-то все с нее! Вполне возможно, она уже что-то сообщала ректорессе Талее, но выудить что-то важное из моей дражайшей тетушки было сложнее, чем играть на флейте ноздрями.
Я сочинила для Найлы небольшое письмо. На первый взгляд в нем не было ничего особенного: приветы от однокурсниц, вопросы о самочувствии и «жду, скучаю, обнимаю». Должна же я была подстраховаться на случай, если драконы его прочтут! Точнее, не если — а когда, поскольку эти ящеры, скорее всего, не слишком трепетно относятся к неприкосновенности чужой переписки. Лишь в самом конце своего послания я добавила на древнефейском: «Зачем им феи? Эйлин». Выглядело это, как типичное завершение письма. Что-то вроде: «Всегда твоя, Эйлин». Я понадеялась, что на это драконы не обратят внимания, сочтут чем-то вроде фейской традиции. Поразмыслив немного, я еще и сердечки пририсовала, чтобы золотым не то что читать — смотреть противно было.
Когда бабочка была готова, я отсчитала нужную дверь от угла и постучала. Не прошло и секунды, как на пороге возник Анрик, подпоясанный большим полотенцем. Прямо банный день какой-то! Всем приспичило устроить помывку именно сегодня!
— Простите, — я отвернулась, придерживая бабочку, чтобы она не влетела во временное логово золотого. — Я зайду попозже.
— Нет, отчего же, — Анрик подпер локтем косяк, демонстрируя рыжеватый пушок в подмышке. — Я не против поболтать…
Пресвятые музы, даруйте мне немножко терпения и слепоты!
— Вы не могли бы для начала одеться? — взглянула ему прямо в глаза, стараясь не видеть ничего ниже подбородка и не вдыхать терпкий аромат эфирных масел, коими Анрик, судя по всему, заполнил добрую половину ванны. Аж в горле запершило!
— Ну, если тебя это так смущает… — плотоядно протянул золотой, поиграв бровями, но потом скрылся-таки в своей комнате.
Я прислонилась к холодной стене, жадно глотая свежий воздух. Бедная Найла! Как она там вообще выживает, в этом Аурвире? Если на нее драконы наседают с той же прытью, что и на меня, то как ей удается это терпеть? Единорог Вей-вей весной при виде симпатичных кобылок и то вел себя приличнее.
Когда дверь распахнулась снова, на золотом был уже плотный халат. К счастью, тяжелая ткань немного сдерживала благоухание эфирных масел, и я смогла разговаривать, не задерживая дыхания.
— Я хотела попросить вас о небольшой услуге, — заставила себя вежливо улыбнуться.
— Для тебя, милая феечка, все, что угодно! — Анрик окатил меня запахом свежей мяты. — Ты проходи, мы же не прислуга, чтобы сплетничать по коридорам…
Странно, раньше я мяты не чувствовала… Неужто он успел пожевать листочек, пока переодевался? Но, насколько мне известно, это обычно делают перед свиданиями… Он ведь не думает за мной приударить, правда?!
Меж тем, Анрик отступил, жестом приглашая меня войти. В груди тут же заворочалось нехорошее предчувствие. Один раз я уже была в драконьей спальне, и повторять мне не очень-то хотелось.
— Не думаю, что это уместно. — Я старалась не выглядеть испуганной, но голос подвел: от страха он у меня всегда становился каким-то дребезжащим.
— Не бойся, — Анрик коснулся моей руки. — Я не такой, как Рондар, и ни за что не причиню тебе вреда. Золотые всегда относились к феям с уважением…
Ага, и поэтому вы заточили в Аурвире одну из наших?! Уж не знаю, чем вы ее взяли, — нахрапом или угрозами, — но со мной этот фокус не пройдет.
— Мы поговорим здесь, — твердо произнесла я, не сдвинувшись с места. — Я хочу отправить бабочку моей подруге… Найле.
Это имя подействовало на Анрика, будто парализующая ми минорная фуга. Его лицо окаменело, улыбка сползла с губ, а золотистые глаза недобро сузились.
— Насколько я знаю, ваши бабочки умеют летать и без помощи драконов, — холодно отозвался он.
— Из Тайфо — да. Они обучены всем маршрутам, — я скосила взгляд на мою маленькую помощницу, что сидела у меня на плече, с готовностью сложив лазурные крылышки. — Но я не уверена, что она сможет самостоятельно добраться из Фервира в Аурвир. Я бы помогла ей магией, но, если честно, с географией у меня совсем беда. Боюсь, как бы я не направила ее куда-нибудь в Роковое ущелье…
— Что ж… — Анрик отчего-то медлил. — У Найлы слишком много хлопот… К тому же, мой отец входит в совет старейшин! Я не гонец…
— Да она просто полетит вслед за вами! — умоляюще воскликнула я, но Анрика это нисколько не разжалобило.
Дракон явно темнил. Неужели так сложно взять с собой бабочку? Я же не сундук с нотами ему пихаю и не прошу волочь его через горы в зубах! И какие такие хлопоты могут быть у Найлы, что она даже бабочку прочитать не сможет? Это же секундное дело! Нет, либо с ней случилось страшное, либо она и правда родила ребенка от Тарвина Гульдброка… Хотя, как по мне, страшнее этого ничего и быть не может. Так что ж ты скрываешь, Анрик?!
— Она ведь жива? — я вцепилась в его рукав, чтобы унять дрожь в пальцах. — Она… Она не умерла при родах?
Рыжие брови, словно две большие золотые гусеницы, поползли дракону на лоб.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво выдохнул он.
У меня внутри все оборвалось.
— Так она умерла… — слезы навернулись на глаза, колени ослабели, и я почувствовала, как пол зыбко покачнулся под ногами.
— Огненный владыка, нет, конечно! — Анрик подхватил меня под локоть, когда я уже начала терять равновесие. — Найла жива и здорова. Просто родила герду сына, и он это пока держит в строжайшей тайне. Так откуда это известно тебе, фея?
От новости о том, что с Найлой все в порядке, мне стало гораздо легче. Правда, ненадолго. Потому что, стоило мне прийти в себя и оправиться от предобморочной слабости, как я осознала, что Анрик прижимает меня к себе, а его пальцы с силой впились в мое предплечье. Я видела каждую пору на лице золотого, видела и зловещие огоньки в его глазах… И, музы — свидетели, огоньки эти не предвещали ничего хорошего.
— Я… Я
