тупые, перепуганные физиономии. Я отправил их за успокоительным, и они тут же помчались. Хоть под ногами не путались. – Пряничников раздраженно покачал головой. – А я повел Марианну в ее кабинет.
– А кто вызвал полицию? – спросила я.
– Охранник, – коротко отозвался Пряничников.
– Значит, в то утро вы один не потеряли голову и делали то, что нужно, – подвела я итог, скорее, для себя самой.
– Кроме Евстафьева некому было управлять этим хаосом, – насмешливо отозвался Пряничников. – А поскольку Марианна Анатольевна также ненадолго вышла из строя, пришлось мне взять на себя роль главнокомандующего.
– Ну а сама Марианна Анатольевна, – продолжала я расспросы, – что вы можете о ней сказать как о руководителе? Ну, и просто о человеке?
– Марианна настоящий трудоголик, – заявил Пряничников. – Руководитель она вполне демократичный, что не так уж плохо. Но вот до уровня Анатолия Владиславовича ей никогда не подняться.
– Вы имеете в виду ее отца? – уточнила я.
Пряничников кивнул.
– А чего же ей для этого недостает? – не отставала я. – Или вы не верите, что женщина…
– Нет, мужской шовинизм здесь ни при чем, – с улыбкой перебил меня Пряничников. – Видите ли, такие люди, как Анатолий Владиславович, действительно рождаются раз в несколько столетий. Поверьте, это вовсе не метафора, просто так оно и есть. Я ведь начинал работать с ним в «Комодо-Брайт» еще до создания дочерней фирмы. Я был простым бухгалтером, но именно Анатолий Владиславович меня заметил и предложил мою кандидатуру Марианне в качестве главного бухгалтера.
– А вам не жаль было уходить из головного офиса в небольшую дочернюю фирму? – поинтересовалась я. – Насколько я понимаю, здесь у вас нет подчиненных.
– Зато там я сам подчинялся главбуху, – отозвался Пряничников. – Нет, не жаль, напротив, я был рад этому переводу. Да меня никто насильно и не переводил, Марианна предложила должность, и я сразу же согласился. Ведь для меня это повышение, продвижение по карьерной лестнице, можно сказать. Да и жалованье возросло. Не на порядок, конечно, но весьма существенно. Так что о каких сожалениях может идти речь?
Я заметила, что Пряничников очень охотно рассказывает о своем карьерном продвижении. Видимо, разговор на эту тему доставляет ему удовольствие.
А ведь он тщеславен, этот добросовестный служащий. Что ж, не вижу в этом ничего плохого. Я и сама довольно самолюбива, если речь идет о профессионализме.
– Да, вы спрашивали, чего не хватает Марианне, чтобы сравняться с отцом в умении вести дела. – Пряничников с истинно бухгалтерской дотошностью принялся отвечать на мой вопрос, хотя я на этом вовсе не настаивала. – Ну, во-первых, у нее нет той деловой хватки, которая органически присуща Анатолию Владиславовичу. И никогда ей ее не развить, это уж точно. А кроме того, у Марианны не тот масштаб личности. Да, она умная женщина, у нее неплохие организаторские способности, но этого мало, чтобы раскрутить собственный бизнес с нуля. Тем более серьезный бизнес. Ее уровень – руководитель средней руки, каковым она, по сути, и является.
– А Вероника? Она могла бы создать собственный бизнес? Я слышала, что у нее весьма крутой характер.
Пряничников снисходительно улыбнулся.
– Веронике и вовсе не следует соваться в дела фирмы. Как-то раз такого напредлагала… Казалась бы, оканчивает профильный вуз, хоть какие-то азы за это время можно было постичь, чтобы не изрекать глупостей с высокомерным видом. А что касается характера… Взбалмошность и своеволие – вот и весь характер. Типичная дочка богатого папочки. Кстати, они с Марианной совершенно разные, даже внешне. Увидите их вместе, ни за что не догадаетесь, что они родные сестры.
Я внимательно наблюдала за Пряничниковым во время его пространного монолога. Мой собеседник хранил невозмутимый вид, его тон оставался спокойным и чуть ироничным, но я почти физически ощущала его внутреннее напряжение. Чем же ему так досадила Вероника Варфоломеева?
Между тем Пряничников, не подозревая о моих наблюдениях, продолжал разглагольствовать:
– В общем, наша Вероника – очаровательная золотоволосая барышня. Думаю, что, окончив университет, она быстренько выйдет замуж за обеспеченного человека своего круга. Вернее, круга их с Марианной отца. Для Вероники это был бы лучший расклад.
– Я слышала, что Вероника собирается выйти замуж за Кирилла Златогорского. – Я продолжала наблюдать за Пряничниковым.
Тот вздохнул и чуть насмешливо посмотрел на меня.
– Для начала самому Златогорскому надо будет выйти. Вряд ли Вероника станет его ждать.
Меня неприятно поразил уверенный тон, которым Пряничников рассуждал о ближайшей перспективе Кирилла. Похоже, главный бухгалтер «Комодо-Презент» и мысли не допускал, что убийцей может оказаться вовсе не Златогорский.
– А если бы вы не знали о выдвинутом Кириллу обвинении, – продолжила я свои расспросы, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку в пользу Златогорского, – вы могли бы предположить, что он способен на убийство?
Пряничников на секунду задумался.
– Ну, – неуверенно начал он, – каждый на это способен при определенных обстоятельствах. А Златогорский порой мог и вспылить. Кто знает, какой там между ними произошел разговор. Возможно, какая-то неосторожная реплика Евстафьева и заставила Кирилла схватиться за ту статуэтку. Молодежь обидчива и самолюбива, – сделал он назидательный вывод. Видимо, себя Пряничников к молодежи не относил.
– А вам самому доводилось быть свидетелем их разногласий? – спросила я.
Пряничников пожал плечами.
– Да вроде бы нет, – он покачал головой.
– То есть вам ничего не известно о недавнем конфликте между Евстафьевым и Златогорским, в котором, как мне удалось выяснить, участвовала и Вероника Варфоломеева? – Я коротко пересказала Пряничникову то, что мне рассказала секретарь Евстафьева, Настя.
Пряничников выслушал меня с безразличным видом.
– Возможно, зачинщицей конфликта была именно Вероника, – предположил он. – У нее повышенное чувство собственной важности, кажется, так принято называть подобную манеру поведения. Постоянно пыталась дать окружающим понять, что она здесь хозяйка. Я имею в виду – всем нанятым сотрудникам, к коим относился и бедный Евстафьев. Но он ее очень красиво осаживал. Интеллигентно, изящно и беспощадно. Веронике это было невдомек, она слишком примитивна, чтобы оценить тонкую иронию. А вот я веселился на славу. Да, жаль Виталия. Редкого ума был человек.
– А к вам Вероника тоже относится свысока? – спросила я Пряничникова, с любопытством выслушав его тираду.
Тот с готовностью кивнул.
