опять разлили ароматный напиток по бокалам.
Мы с ним рассудили, что ещё грамм по сто коньяка нам ни в коей мере не помешают осмотреть то, что нам покажет Борис Иванович и принять решение по результатам этого осмотра.
Потягивая коньяк, мы рассеяно смотрели на обзорные панели, на которые транслировалось то, что было видно с высоты нашего полёта.
И в какой-то момент волнующееся на степном ветру море трав, сменилось выжженной поверхностью, сплошь покрытой серым пеплом.
А немного погодя исчез и пепел, и под нами простёрлась, сколько хватало глаз, матово-чёрная стеклянная корка.
— Однако, качественно тут всё прожарилось, — прокомментировал увиденное Прокопьич, быстро проникшийся апокалиптическим величием открывшегося нам зрелища, — не думаю, чтобы в этом аду кто-то мог выжить, что-то загоняется наш Боря. Не? — и вопросительно так на меня уставился.
— Ну, ад для чертей, — я кисло ухмыльнулся, — это привычная среда обитания, — сделал глоток из бокала и продолжил, — так что надо быть готовыми к тому, что кому-то из них удалось избежать гибели. В любом случае, лучше перебдеть…
— Чем недобдеть, — эхом отозвался Прокопьич, и тоже пригубил коньячку, я так думаю, для того, чтобы унять нервную дрожь…
Наконец мы подлетели к тому месту, где матово-чёрная равнина упирается в каменный бок горы, тоже нещадно обожжённый разбушевавшимся тут недавно катаклизмом.
Под стеной мы разглядели небольшую группу наших гвардейцев, которые все, как один были облачены в ИМД, причём и их лица были надёжно прикрыты поляризованными забралами шлемов.
— А ведь там ещё очень тепло, — сообразил я, — и остынет это всё очень не скоро. Так что, Прокопьич, давай-ка одевать наши скорлупки, чтобы не обзавестись на этой мега-сковороде аппетитно-хрустящей поджаристой корочкой.
Покряхтывая, мы забрались в свои доспехи и активировали полную защиту, от греха.
Выпущенные катером посадочные стойки с хрустом раскрошили ещё не полностью остывшее стекло, покрывшее землю толстым слоем. Опустилась широкая аппарель, и мы с Семёном спустились вниз.
— Смотри не поскользнись, — изображая трогательную заботу о моём здоровье, сказал Прокопьич.
— Сам тоже под ноги смотри, — отзеркалил я.
Мы двинулись в устье ущелья, в котором раньше располагался пространственный переход. Заблудиться не представлялось возможным, так как у входа в это ущелье и стояли люди Бориса Ивановича.
Сам же он, как я предположил, находился непосредственно в ущелье, около того самого объекта, который мы с Семёном должны были осмотреть.
Мы продолжили движение и, войдя в ущелье, сразу разглядели Бориса Ивановича, который стоял около пятна незатронутой взрывом почвы. В диаметре это пятно было около десятка метров.
То, что энергия взрыва не затронула этот пятачок, следовало из того, что тут, на совершенно не подвергавшихся воздействию высоких температур камнях, виднелись пучки голубоватой травы. Мало того, тут же я увидел три скрюченных от нелёгкой жизни ростка, которым, может быть в будущем, повезёт дорасти до того, что их можно будет, пусть и с некоторой натяжкой, назвать деревцами.
— Приветствую тебя, Борис Иваныч,- поздоровался я с заместителем Семёна, — я так понимаю, что этот островок живой природы тебя здорово расстроил?
— И тебе, Андрей Петрович, не хворать, — Борис Иванович с прищуром посмотрел на меня, — а ты, разве, считаешь, что поводов для беспокойства нет?
— Да нет, я полностью согласен с тобой в том, что это торжество жизни свидетельствует о том, что кто-то спасся, и я даже примерно могу предполагать, кто это был.
— И кто же? — вопрос задал Борис Иванович, но и Семён смотрел на меня крайне заинтересованно.
— Смотрите, вот, примерно, тут была плоскость портального перехода…
— И о чём это говорит? — поинтересовался Борис Иванович.
А у Семёна в глазах зажёгся огонёк понимания. Он тоже, как и я, сложил два и два, и пришёл к закономерному выводу:
— Жрец этот козлобородый? — предположил Прокопьич.
— Да, я думаю, что он, — подтвердил я его догадку, — это сволочь, похоже, очень сильная, что само по себе плохо, и, кроме того, умная и сообразительная, что ещё хуже.
А с чего ты взял, что эта сволочь умная и сообразительная? — Семён, похоже не желал признавать за врагом этих качеств.
— Ну, ты вспомни, как дело было, — я поднял глаза на этого прожжённого скептика, и продолжил доказывать правильность своих выводов, — сколько времени прошло между тем, как Лиза вышвырнула этого чёрта обратно через портал, и тем моментом, когда портал схлопнулся?
— Так, я вижу, что многое упустил, — хмыкнул Борис Иванович, внимательно вслушивавшийся в нашу полемику, — обязательно потом расскажите, что там у вас происходило.
— Расскажем конечно, — ухмыльнулся Семён, а потом обратился с вопросом уже ко мне, — очень не много времени прошло, но о чем это, по-твоему, может говорить?
— А о том, что за этот малый промежуток времени этот жрец успел сообразить, что всё пошло не так, — я посмотрел на Семёна.
А Семён морщил лоб, подбирая, судя по всему контраргументы. Но я ему не дал сосредоточиться:
— Мало того, что он успел сообразить, — продолжил я, — он ещё и скастовал мощнейший щит, который, в конечном итоге, и спас ему жизнь.
— Не факт, — продолжал упорствовать Прокопьич, но, по его глазам было видно, что делает он это уже, скорее, по инерции, исключительно, так сказать, из-за упрямства.
— Ну, как же не факт, — улыбнулся я, — кустики выжили, а жрец нет? И если нет, то где труп?
Семён понимающе хмыкнул:
— Ну да, это я упустил. Железное правило: нет тела — нет дела…
— Ага, а раз тела нет, — продолжил мысль Борис Иваныч, — то его либо кто-то унёс, либо это самое тело ушло своими ножками…
— Не будем плодить сущности сверх необходимого, как нам завещал преподобный Оккам, — резюмировал я, — если мы пристально исследуем этот пятачок, то найдём, я так думаю, только следы этого живучего жреца…
Так оно и получилось, наши гвардейцы исползали весь этот участочек, обнюхали, буквально, каждую травинку, и нашли только еле видные следы одного существа, вышедшего из этого круга.
Искать какие-либо следы на стекле, покрывавшем землю за пределами круга было совершенно бесполезно.
Итак, теперь мы могли быть уверены, что жрец таки выжил и удрал. А мы даже не знаем, чего именно теперь можно от него ожидать. Одна надежда на Зару. Только она обладает знаниями,
