Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
– На себе нельзя показывать, примета нехорошая… –машинально проговорила Надежда.
– Ну вот аккурат тут! – На этот раз рассказчикпоказал на горло безмятежно спящего Ячменного.
– На других тоже нельзя…
– Если бы мне тот гад попался, который Федьку порешил,я бы его своими собственными руками! – Рассказчик шарахнул по столуогромным кулаком.
– Василий! – ст??ого прикрикнула на негобуфетчица. – Ты не дома у себя! Ты мне всю мебель переломаешь, всю посудуперебьешь! Что же мне тогда – закрываться?
– Зинуля, все! Я тебя понял! – Надеждин собеседникстушевался, видимо, здешняя буфетчица обладала среди посетителей «Василька»непререкаемым авторитетом.
Надежда попрощалась с аборигенами и отправилась в медпункт.
На выходе из «Василька» она буквально нос к носу столкнуласьс той невзрачной, но хорошо информированной старушонкой, которую встречала впоселковом магазинчике. Старуха пристально посмотрела на Надежду и довольно отчетливопробормотала:
– Некоторые из себя много воображают, а сами что нидень по пивным шляются!
«Все, теперь моя репутация в поселке окончательно погибла!Слух распространится в полчаса, да еще и прибавят по пути вдесятеро!» –удрученно подумала Надежда.
Но сделать она ничего не могла и направилась в медпункт.
Гипс Люське не сняли, сказали, что нужно походить ещенедельку. Люська по этому поводу не сильно расстроилась, вообще она гляделалисичкой, и Надежда заподозрила, что ее бедовая соседка разжилась где-то еслине водочкой, то какой-нибудь бормотухой.
Люська подхватила костыль и бодро похромала к переезду, гдедолжен был ждать их участковый.
– Говорит доктор, что нога плохо заживает! –громко делилась она. – Ты, говорит, Люся, наверное, тяжелую физическуюработу выполняешь, нужно себя поберечь… Вот я скажу Николаю – пускай меня наруках носит…
Тут из-за поворота показалась монументальных размеровбабища, занявшая едва ли не всю не слишком широкую улицу. Люська мигомзаткнулась, как будто ей всунули кляп, и подхватила Надежду под руку. Надеждасначала не обратила внимания, потом ощутила, как ее спутница напряглась какструна, и все поняла.
Бабища двигалась не спеша, Люська тоже сдержала шаг. Еще онаупорно старалась не хромать и прятала костыль за спину. По всем признакамвстретившаяся личность вполне могла быть законной половиной участкового НиколаяИвановича – Анфисой.
Поравнявшись с теткой, Надежда навскидку определила ее веспримерно в центнер. На ней был бирюзового цвета сатиновый халат в пунцовых розах,короткие волосы выкрашены в темно-рыжий цвет. Как видно, прошло уже немаловремени с тех пор, как тетка посещала парикмахера, из-под рыжих отросли своисивые волосики, так что издалека казалось, что тетка сверкает лысиной.
Очутившись в непосредственной близости, законная глянула наЛюську с такой глубокой ненавистью, что даже Надежде стало нехорошо.
«Как бы не разодрались они тут, – опасливо подумалаона, – тогда и мне попадет ни за что».
То ли Люська была не в лучшей форме и трезво прикинула своивозможности, то ли храбрилась только на словах перед Николаем, однако онаопустила глаза в землю и прошла мимо соперницы, ничего не сказав. Та,поравнявшись с Люськой, прошипела себе под нос:
– Есть же некоторые, у которых совести на медный грошне имеется! – После чего она торжествующе задрала нос и тоже поплыла посвоим делам.
– Зараза толстомордая! – прошипела Люська,благоразумно дождавшись, когда законная скрылась за поворотом, приостановиласьи плюнула ей вслед.
– Павлик, ты не дома у себя! – проговорилабуфетчица Зина, похлопав Ячменного по плечу. – Ну-ка просыпайся да идидомой досыпать! Я скоро закрываюсь, и вообще у меня здесь не ночлежка!
Зина с виду была особой миловидной и женственной, но рука унее была тяжелая, иначе она не выжила бы в грубом мужском мире и не смогла бывыстоять за стойкой «Василька». От ее легкого прикосновения незадачливыйкорреспондент чуть не свалился на пол. Он открыл глаза, с трудом оторвал лицоот стола и огляделся мутным взглядом. На столе перед ним стояла тарелка с недоеденнойселедкой и надписью «Общепит» на краешке, несколько мелких кусочков прилипли ик его лицу. Вокруг с назойливым жужжанием кружили наглые мухи. В голове тяжелогрохотало, как будто там перекатывались булыжники, оставленные на обширнойтерритории Карельского перешейка в суровые времена ледникового периода.
В общем, жизнь была кошмарна и отвратительна. И вдругЯчменный увидел перед собой графинчик, в котором еще оставалось граммовдвадцать водки!
Павел торопливо схватил графин и вылил его содержимое в своюпересохшую глотку.
Живительная влага прокатилась по его пищеводу, как дождевыепотоки по глинистому руслу пересохшего в засуху ручья.
Жизнь сразу же стала лучше и веселее, она заиграла всемицветами радуги и защебетала веселыми птичьими голосами.
– Зинуля, хочешь, я на тебе женюсь? – радостновоскликнул воскресший корреспондент и чмокнул буфетчицу в румяную щеку жирнымиот селедки губами.
– Ты сперва умойся и зубы почисти, жених! –беззлобно отозвалась Зинуля и вытерла щеку обрывком бумажного полотенца.
– Все понял! – отозвался корреспондент, поднялсяиз-за стола, нетвердыми шагами покинул гостеприимные стены «Василька» инаправился к своему дому.
Трудясь на скудной ниве районной журналистики, ПавелЯчменный не нашел времени обзавестись семьей. Возможно также, он не нашел вродном поселке женщины, которая смогла бы нести тяжелое бремя жены журналиста.Так или иначе, незадачливый корреспондент проживал в гордом одиночестве наокраине поселка в маленьком домике, доставшемся ему от рано умершей матери. Точнее,проживал он не в одиночестве, а вдвоем с огромным сибирским котом Тимошей,таким же, как он, убежденным холостяком.
В доме у Павла и Тимоши чувствовалось отсутствие женскойруки. Там царил постоянный беспорядок, посреди горницы валялись грязные носки ипоношенные фуфайки, а иногда попадалась и недоеденная Тимошей мышь. Вединственной комнате даже в летний день было темновато, поскольку давно немытыеокна с трудом пропускали солнечный свет. Большую часть комнаты занимали стопкии подшивки районной газеты за многие годы. Пыль лежала на них толстым слоем, апо углам комнаты соткали свою паутину деловитые старательные пауки.
Поэтому вполне понятно, что Павел Ячменный не очень спешилдомой.
Однако, как мы уже говорили, все расстояния в поселкеВасильки невелики, и не прошло и десяти минут, как незадачливый корреспондентприблизился к своему дому. Взглянув на вросшую в землю избушку, Павел вздохнули привычно подумал, что надо бы починить крышу, да все руки как-то не доходят.Он толкнул скрипучую некрашеную калитку и вошел в запущенный сад.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
