Если этот человек мог быть причиной исчезновения Софи, полиция должна, по крайней мере, что-то сделать. — Что, если они причинят мне боль?
Кто бы они ни были, они готовы следовать за мной по городу и фотографировать меня. Что еще они готовы делать?
Каллахан складывает руки на груди.
— Ну, к сожалению, мы не можем арестовать профиль в социальных сетях.
Прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, Майлз выплевывает:
— Это чушь собачья. Вы проигнорировали мою сестру, и посмотрите, что произошло. И теперь вы собираетесь игнорировать кого-то еще, кто имеет дело с тем же гребаным…
— Хорошо. — Каллахан встает, устремляя на него пристальный взгляд. — Пора идти.
Я хватаю свой телефон со стойки и дергаю Майлза за руку, когда становится ясно, что он никуда не собирается уходить.
Выйдя на улицу, я падаю на пассажирское сиденье его машины, кожа обжигает мои бедра.
— Вот почему я не хотела сюда приезжать. Я знала, что они ничего не смогут сделать.
Мне самой нужно выяснить, кто стоит за этим аккаунтом.
Но я понятия не имею, как это сделать.
Я могла бы начать с Эш. Она смеялась громче всех, когда пиво пролилось мне на майку на вечеринке Натали, и она выложила те видео, где мы с Майлзом. И ей, наверное, все еще горько, что я бросила ее ради друзей получше.
Майлз садится на водительское сиденье.
— Они могут. Они просто не хотят.
— Кто еще знает, что Софи преследовали? — Именно это имел в виду Майлз, когда сказал, что у Софи были враги. Кто-то хотел добраться до нее.
Теперь они хотят добраться до меня.
— Никто, кроме моих родителей, бабушки и Диди. Она не хотела никому рассказывать, потому что не знала, кому можно доверять.
Если Майлз прав, она даже не рассказала об этом своей лучшей подруге или парню. Была целая другая часть ее жизни, о которой они не знали. Что еще она от них скрывала? Насколько хорошо кто-нибудь из нас на самом деле знал Софи Мариано?
— Кто такая Диди?
— Мама моей мамы. Она живет на ранчо в Нью-Гэмпшире.
Я уже знаю ответ, но все равно должна его задать.
— Ты думаешь, тот, кто преследовал Софи… что-то с ней сделал?
Майлз колеблется. Как будто произнесение слов вслух могло сделать их правдой.
— Да, именно так. Ей тоже никто не поверил. А теперь она пропала.
Это могло бы стать моей судьбой. Я могла бы стать следующей девушкой из Бомонда, которая исчезнет.
Майлз наклоняется мимо меня и лезет в отделение для перчаток, тыльной стороной ладони касаясь обнаженной кожи моего колена. Я отстраняюсь, но мое предательское тело жаждет его прикосновений, как магнит.
Он вкладывает теплый металл в мою ладонь. Перочинный нож.
— Попробуй.
— Хорошо? — Я провожу пальцем по тыльной стороне рукояти, пока лезвие не выскакивает.
Когда я убираю нож в ножны и пытаюсь вернуть его ему, Майлз сжимает мои пальцы на нем. Моя кожа горит там, где он прикасается ко мне, но на этот раз я не отстраняюсь.
— Никому не говори, что он у тебя. Никому. Пока мы не выясним, кто это.
Мое сердце бешено колотится. Потому что поход в полицию, ношение перочинного ножа, добровольное желание Майлза помочь… делают все это реальным.
— Мы?
— Я помогу тебе выследить их, — обещает Майлз.
— Почему ты хочешь мне помочь? Ты меня терпеть не можешь.
Он позволяет словам остаться между нами и не отрицает их. Я пытаюсь игнорировать то, как его молчание ранит.
— Потому что, если мы найдем их, мы найдем мою сестру.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На следующее утро мама тащит меня за руку к "Мариано".
— Мы опаздываем!
— Ты имеешь в виду, что я опоздываю. Это мне через три минуты надо быть на работе.
— Но я опоздаю на хороший кофе. Ты же знаешь, Мэйбл перестает готовить вкусный кофе после восьми.
— Тебе принесли кофе после восьми всего один раз. Ты не можешь утверждать, что он всегда такой плохой.
— И я не хочу это выяснять. Так что нам нужно поторопиться.
Еще слишком рано, чтобы солнце припекало, а мне нужно как минимум три чашки кофе, чтобы справиться с маминой энергией. Заснуть прошлой ночью было нелегко, когда все, что я могла делать, это пялиться в свой телефон в темноте, просматривая последние новости от моего преследователя.
Мне пишет Натали.
Ты работаешь сегодня утром?
Я хочу хорошее кофе, но я не хочу находиться рядом с братом С.
И Мэйбл пугает меня
Сейчас бегу с мамой на работу
Но ты можешь найти там мой труп, если я опоздаю
Беги быстрее, чтобы я успела выпить кофе! Сегодня длинный день
В «Мариано» нас поражает сладкий запах кофе, домашней картошки фри и сиропа. Мама отвлекает Мэйбл нелепым заказом кофе, пока я бегу обратно, чтобы надеть фартук и начать принимать заказы, как будто я пришла вовремя, пять минут назад.
— Можно мне сверху немного взбитых сливок? Ооо, и немного темного шоколада?
— Испортить зубы только от кофе недостаточно. — Мэйбл закатывает глаза, наливает маме чашку черного кофе и указывает на корзинку с пакетиками сахара.
К Джорджу за столиком на двоих присоединилась Тесс с выражением "кто-нибудь, спасите меня" на лице.
— … слышала, его поймали с одной из тех самодельных бомб, — хрипит Тесс. — В его шкафчике! Парень опасен, это все, что я хочу сказать. Его здесь не должно быть. Если он сделал что-то подобное со своей собственной сестрой, кто может поручиться, что он не сделает это с кем-нибудь другим?
Я ставлю перед ними две кружки с кофе, слишком грубо, так, что горячая жидкость выплескивается в опасной близости от края.
— О, привет, дорогая! — Тесс сжимает мою руку. Она наклоняется ко мне и в своей обычной неудачной попытке заговорить шепотом воркует: — Рада, что этим утром это ты, а не тот парень.
Звенит колокольчик, когда распахивается дверь. Натали с улыбкой спешит ко мне.
— Мне нужен кофе с собой. Первый день в ветеринарной клинике!
— Поздравляю, дорогая! — Хрипит Тесс.
Я обещаю Тесс и Джорджу, что вернусь через минуту, и Джордж устремляет на меня умоляющий взгляд, просящий сделать эту минуту самой короткой в моей жизни.
Натали плюхается на табурет, пока я наливаю ей кофе в пластиковую чашку.
— Мы сегодня будем смотреть «Друзей» или «Ривердейл»? — спрашивает она.
В ноябре, когда мы обе чувствовали себя перегоревшими и испытывали стресс из-за заявлений в колледж, эссе, тестов и выступлений в группе поддержки, мы с Натали начали смотреть
