Александр. Что удивительно — без какого-либо подтекста.
— Да. Нет.
— Ты же только что говорила, что не уволишься, потому что тебе не на что будет жить, — резонно возражает он.
— Я не знаю. — Я издаю стон и чувствую, как веки начинают смыкаться. — Стрясу с твоего брата алименты. Он же богатый. Не такой, как ты, конечно, но тоже ничего.
Александр мычит что-то нечленораздельное, отчего я понимаю, что он тоже засыпает.
— Ужин остыл, — внезапно вспоминает он, и я вновь чувствую, как прогибается матрас.
Волков встает и уходит.
Оставшись одна, я вдруг чувствую неизвестно откуда свалившуюся пустоту. В чужом доме, без какого-либо понимания будущего. Я переворачиваюсь набок и обхватываю себя за плечи.
Надеюсь заснуть, а потом проснуться и понять, что все это было страшным сном.
Я не знаю, сколько времени я вот так пролежала, но в какой-то момент, когда я понимаю, что сон совсем не идет, я решаюсь встать и выйти обратно на свет.
Из коридора, в просторной кухне, совмещенной с гостиной, я вижу Александра, сидящего за обеденным столом. Перед ним раскрыт ноутбук, в правой руке чашка с чем-то дымящимся. Я принюхиваюсь. Кажется, кофе.
В животе бурчит от голода, и я невольно сглатываю.
Сейчас, в первый раз внимательно наблюдая за вторым Волковым издалека, я понимаю, что да, они с братом очень похожи, но что-то неуловимое их все-таки отличает. Эти нахмурившиеся брови, то, как он постоянно, раздумывая над чем-то, сжимает и разжимает левый кулак, — все эти мелочи складываются в единую картину совершенно другого Волкова. И, как бы мне ни хотелось в этом себе признаваться, эта мысль приносит утешение.
Это не он. Не тот, кто так вероломно предал меня. Просто кто-то очень внешне на него похожий.
— Так и будешь пялиться? — не поднимая головы, спрашивает Александр.
Я вздрагиваю от того, что меня застали врасплох.
— Ничего я не пялюсь, — бурчу и захожу обратно в кухню. — Напомни, как я вообще здесь оказалась?
— Села ко мне в машину и приехала, — рассеянно отвечает он, цокая по клавиатуре.
Я сажусь напротив и принимаюсь водить пальцами до столешнице из дорогого дерева.
— И зачем тебе такая обуза, Александр Волков?
Тут он замирает, со вздохом закрывает крышку ноутбука и поднимает на меня глаза. Они у него тепло-карие, у меня к таким слабость. У Ярослава немного другие, более… плоские, что ли. Сейчас я это понимаю, а до этого совсем не замечала.
— Обуза, говоришь? — переспрашивает он, глядя мне прямо в душу.
Я сглатываю. Из двоих братьев этот говорит более жестко и властно.
— Ладно, забудь. — Я машу рукой, но тут Александр внезапно наклоняется вперед и хватает меня за запястье.
Застываю, как пойманный в капкан заяц.
— Нет, Настя, давай об этом поговорим, — хрипло шепчет он.
Я пытаюсь высвободиться, но это бесполезно — хватка мертвая.
— Тут не о чем говорить. Я хочу домой, — пытаюсь перевести тему.
— Почему ты считаешь себя обузой? — напирает Александр. В голосе звенит металл.
— А кем еще? — сержусь я. — Зачем тебе вообще помогать мне? Пытаешься отплатить за ту ночь, что я тебя приютила? Ну так я тебя освобождаю от любого долга.
— Еще машина.
Ох, да. Еще же ведь мое художество на водительской двери прокатного внедорожника, на котором Волков почему-то до сих пор ездит.
— И зачем ты мне это напомнил? — смущаюсь я. — Чтобы показать, как низко я пала?
— Чтобы показать, что мы с тобой не банк и заемщик. Прекрати думать о том, что кто-то своей помощью выдает тебе очередной кредит.
— Типичный бизнесмен, — бормочу я себе под нос, встаю и подхожу к плите, где под крышкой находится все еще теплый ужин.
Внезапно проснувшийся аппетит напоминает о себе пустым желудком. Овощи с киноа и тушеной индейкой выглядят привлекательно, но я, которая всегда предпочитает морковку хорошему бифштексу, выбираю себе только мясные кусочки.
Сажусь напротив Александра, который все еще увлечен работой.
— Ты так с ума не сойдешь? — спрашиваю я, прожевав первый кусочек. Вкусно — пальчики оближешь!
— В смысле? — рассеянно отвечает он.
— На работе работаешь, после работы, — я машу вилкой, — тоже работаешь. Мозг взорвется от перегрузки. И вообще, Ярослав сказал, ты свой бизнес продал. Какие у тебя еще там дела?
Я лезу не в свое дело, но сегодня хуже уже не будет.
— Продал? — Грудь Волкова дергается, с губ срывается смешок. — Сказочник.
— Значит, ты им занимаешься после работы? Что ты делаешь? — не отстаю я и набиваю полный рот божественной индюшатины. — Боже, это так вкусно, — добавляю я, не дожидаясь ответа. — Волков, ты обязан на мне жениться.
Мысленно ругаю себя. Зачем я вообще это ляпнула? Особенно после того, что только что произошло.
Александр меняется в лице, и все внутри меня холодеет. Я тут же перестаю жевать и отодвигаю тарелку в сторону. Суровое красивое лицо похоже на изящную скульптуру. Очень, очень злую скульптуру.
— Ладно, я, пожалуй, пойду, — торопливо выдаю я и встаю, с шумом отодвинув стул.
— А НУ СЕЛА ОБРАТНО, — громыхает голос.
Я тут же подчиняюсь. Почему у меня резко задрожали колени? Кладу руки на бедра, но затем сразу убираю их. Ну я и дура, конечно, ляпнуть такое.
— Ты хочешь отомстить Яру? — неожиданно спрашивает Александр, глядя на меня из-под густых бровей.
К чему он это вообще?
— А что, поможешь? — нервно смеюсь я.
Но Волков, кажется, совсем не шутит.
— Если не хочешь лишиться любимой работы — а раз ты проработала в «Аркители» столько лет, то она тебе наверняка нравится, — и в то же время не появляться в офисе каждый день с выражением лица великой страдалицы, то…
— То?.. — подсказываю я после затянувшейся паузы.
— То тебе тоже как можно скорее надо выйти замуж. И раз уж ты об этом заговорила…
— Нет! — Я вскидываю руки в воздух. — Ни за что! Даже не предлагай! Что за бредовая идея? Выскочить за первого встречного-поперечного? Да я скорее циркуль заглочу. Острием вниз.
Александр хлопает крышкой ноутбука.
— Считаешь меня первым встречным? — властно отрезает он.
У меня не находится слов. Он? Предлагает? Себя?
— Твоя идея только что стала еще хуже, — заплетающимся языком выдаю я. — Ну или шутка, несмешная шутка.
Но он, похоже, не отстанет от меня, пока не получит желаемое.
— Настя, выходи за меня замуж, — рычит он.
Что ж, где там мой циркуль?
Глава 14. Александр
Наверное, я начал наступать слишком рано. Но лучше поймать ее сейчас, когда она находится в состоянии аффекта после случившегося, чем потом подбирать разумные аргументы.
— Я беременна,
