Оказывается, не ловят здесь рыбу зимой, не умеют. Пообещал научить, даже дал денег на покупку шёлковой нити. Научу не только ставить сети под лёд, но ещё и вязать их. Хорошее подспорье будет мужику. Грех не отблагодарить, выручил он меня в трудную минуту.
От безделья, когда жизнь в избе устаканилась, начал много тренироваться с саблей. Помимо того, что мне нравился сама работа с холодным оружием, у меня получалось ещё и физическую форму поддерживать на должном уровне.
В город за остаток зимы я так и не наведался, расслабился и забил до времени на это дело. Решил всё-таки выдержать паузу и только потом напомнить о себе, пусть староверы маленько забудут о моем существовании. Совсем оторванным от жизни я не был, Павел Петрович регулярно привозил газеты, поэтому я был более-менее в курсе происходящего в мире. Из этих газет узнал о начавших происходить по всему миру нападениях на значимых банкиров, причем список не ограничился теми людьми, которых мы когда-то планировали устранить. Как минимум вдвое больше было погибших финансистов. Было две волны нападений. В первой, как раз и погибли те, кто нам был нужен, а через месяц случилась вторая волна убийств, чуть поменьше, но не менее кровожадная. Мне даже интересно стало, это я разыграл аппетит у староверов с царём, или банкиры между собой разборки устроили.
Когда на улице потеплело, дождался, когда озеро освободится ото льда, и начал готовиться к посещению столицы. Всё свои вещи с собой таскать смысла не было, но и оставлять их в доме надолго не рискнул бы, поэтому решил устроить схрон. Место лучше, чем на другом берегу водоёма, придумать сложно, ведь добраться туда непросто. Вот и решил прятать свое добро именно там, но предварительно несколько дней посвятил оборудованию небольшой ямы с плетеными из веток стенами и массивной крышкой из довольно толстых жердей. Потрудиться пришлось немало, зато, когда всё перевез на лодке, сложил и тщательно замаскировал, даже на душе легче стало. Почему-то было у меня чувство, что поступаю правильно, вот и порадовался, когда закончил. Из вещей неспрятанными осталась только резиновая лодка, пару комплектов одежды и пистолет с револьвером. Совсем безоружным оставаться не хочу, пусть хоть что-то будет, вдруг пригодится. Лодку тоже оставлять в доме не стал, спрятал, даже не сдувая, в густой кустарник на краю озера, рядом с болотом. Не знаю, почему так поступил, захотелось, вот и организовал себе скрытое от лишних глаз средство эвакуации на случай, если придётся отрываться от погони. Хорошая, кстати, идея. Других лодок здесь нет, а по берегу озера пройти будет непросто, берега там болотистые.
Закончив подготовку, запланировал на следующий день отправляться в путь, как неожиданно, в неурочное, так сказать, время, ко мне на грянули гости.
Павел Петрович приехал вместе со своим бывшим капитаном. Тот решил в этом году пораньше приехать на природу, отдохнуть от городской суеты. Судя по всему, Павел Петрович рассказал обо мне своему командиру, поэтому тот не удивился, обнаружив в доме постояльца. Я поспешил уведомить его, что отдыху не помешаю и уже завтра покину это место. Тот только отмахнулся и ответил:
— Да ради Бога, живите сколько будет угодно, вы мне абсолютно ничем не помешаете.
Поблагодарил и помог с выгрузкой многочисленного скарба, который этот суровый мужик привез с собой для комфортного быта. В процессе работ и познакомились Ветров Геннадий Степанович, как выяснилось, капитан второго ранга в отставке. Уже вечером, после отъезда Павла Петровича, за рюмкой чая он рассказал свою историю, правда, в общих чертах, но уловить недосказанное я смог. Из военного флота его в свое время, можно сказать, вышвырнули чуть ли не с позором. Оболгали вышестоящие товарищи, вот и попал под раздачу. На гражданке несколько лет ходил командиром торгового судна, пока не случилось несчастье. Во время жуткого шторма ему раздробило ногу сорвавшейся реей, притом так, что сложить обратно как было не получилось. Только чудом ногу не потерял. Судовладелец, использовав сильную хромоту как предлог, разорвал контракт с капитаном, и уже седьмой год он находился не у дел. Как я понял, бывшие военные доброжелатели не оставили капитана без внимания и продолжают гадить. Из-за этого-то он и не может получить достойное место и вернуться в море, поэтому страдает и прячется здесь от людей, чтобы меньше нервничать от сочувствующих взглядов знакомых. О своих недоброжелателях он ничего говорить не стал, но нетрудно было догадаться, что те находятся в очень немалых чинах. Чтобы осложнить жизнь даже на гражданке, надо реальной властью обладать.
В целом человек мне понравился, не было в нем гнили. Чувствовался какой-то стержень, не позволяющий ему склонить голову перед невзгодами. Именно про таких, как он, говорил или скажет Маяковский в своих стихах, что из таких людей делают самые крепкие в мире гвозди.
Утром даже с сожалением расстался с новым знакомым, понравился он мне.
В столицу поехал в своей крестьянской одежде, которая уже стала слегка тесноватой, расту ещё, молодой совсем. До города добрался без приключений, как и до нужного дома. Внаглую поехал к особняку живущего в столице старовера из тех, с кем вёл когда-то переговоры. Подбежал прямо к парадному крыльцу и с независимым видом вошёл в дом. Дворецкого, который попытался меня остановить, отпугнул и заставил заткнуться при помощи револьвера и затем сказал вести к хозяину.
Испугал я этого купца знатно, лица не было на человеке, когда он увидел меня с револьвером в руке. Собственно, сейчас я не собирался в городе никого убивать или допрашивать, ни к чему мне это. Когда я говорил с отставным моряком, в голову мне пришла интересная мысль. Война на носу, и я хочу в ней участвовать. Изначально делать это собирался на суше, а тут вдруг подумал — сколько ещё таких бедолаг есть в России, которые без моря жить не могут, а их загнали в такие рамки. Собрать бы из них команду, приобрести кораблик пошустрее и погулять на коммуникациях японцев. Подзаработать маленько, да и камешек под ход истории метнуть, вдруг хоть как-то вильнет в сторону с проторенного пути.
Так думал, отправляясь из лесной избушки в столицу. По дороге развил мысль, ну и чего уж греха таить, сам себя изрядно накрутил. Ведь меня нагло кинули, по сути, отобрали причитающуюся мне долю, да ещё и под каток царской семьи засунули. Утереться и забыть? Как-то это слишком просто будет, не по-мужски. Вот и решил, наведу-ка я здесь шороху маленько, брошу в это
