когда говорят, что у человека уродливая голова?
Девушка глубоко задумалась.
— Возможно, у этого «Дж.» чудовищно большой или смехотворно маленький череп? Или с ним приключилась такая болезнь, от которой у человека на лбу появляются костяные наросты?
— Наверняка это рога. Ну, вот мы и договорились! — Кавелли с трудом подавил усмешку. — Теперь все ясно. «Дж.» — дьявол собственной персоной.
Пия сердито хлопнула его по ноге.
— А теперь давайте посерьезнее! Дьявол! Чушь! Несомненно, в мире встречаются еще какие-нибудь уродливые головы, хоть и не слишком часто.
— Извольте, — он потер ноющее после удара место. — Но мы должны помнить, что с тем же успехом речь может идти просто о ком-то уродливом.
— Хорошо, продолжим. Самый могущественный католик на земле — это, понятно, папа римский. — Она с вызовом посмотрела на Кавелли.
— Точнее, кто-то из римских пап, — уточнил тот.
— Итак, один из понтификов, — девушка искоса бросила на него ироничный взгляд. — И вдобавок здесь написано, что он — тоже рыцарь, то есть нам нужен папа римский, который был бы одновременно и крестоносцем. У вас есть какие-то мысли по этому поводу?
Он сел в кресло, откинулся на спинку и задумался.
— Папа римский, который в то же время был бы крестоносцем?
— Наверное, для вас это будет слишком трудно, так что вперед за работу, синьор ватиканский эксперт.
— Даже эксперт не может знать всего и сразу, — запротестовал Кавелли. — Вот вы изучаете историю Америки, но я же не спрашиваю вас, как звали вице-президента двенадцатого президента США.
— Ну, это просто. Его звали Миллард Филлмор. — Пия посмотрела на него с некоторым превосходством.
— Ладно, — он махнул рукой на ненужные препирательства, и тут ему кое-что пришло на ум. — Я почти уверен, что ни один папа не был крестоносцем. Вдобавок из-за того, что крестовые походы часто выливались в ужасные акты насилия, Ватикан отказался от них еще в начале тринадцатого века. Разве что Климент Шестой около 1350 года предпринял последнюю попытку завоевать Святую землю. Попытка эта была, впрочем, ненасильственной.
Пия недоверчиво посмотрела на него.
— Ненасильственное завоевание? Это как?
— Он заставил тридцать капелланов молиться о чуде.
— И? Неужели сработало?
— Увы, нет.
— Я бы ему сразу сказала, что это полная ерунда.
Кавелли улыбнулся и кивнул.
— Есть еще одна идея, связанная с рыцарями.
— Какая?
— Это не слишком известный факт, но существует орден, который называется «Рыцари Гроба Господнего Иерусалимского». И, в отличие от крестоносцев, они есть и по сей день. К ним принадлежало много известных людей, от Ференца Листа до Андреа Дориа.
— Разве «Андреа Дориа» — это не огромный корабль?[43]
— Он был генуэзским…
— Успокойтесь, Дон, я пошутила. Папы тоже входили в этот орден?
— Насколько я знаю, да. Во-первых, Пий Девятый.
— Никогда о нем не слышала.
— Он занимал Святой Престол во второй половине девятнадцатого века. Ввел принцип папской непогрешимости в вопросах веры и догмат о непорочном зачатии. Никто, ни до, ни после него, не правил католической церковью так долго, почти тридцать два года.
— Здорово! И его имя начиналось с «Дж.»?
Кавелли задумался.
— Подождите-ка, его звали Гиованни… Как же его там?! Гиованни Ферретти — вот как!
— Черт, не подходит.
— Еще как подходит. По-итальянски его имя звучит как «Джованни».
— Замечательно. И что, он был уродлив?
— Совсем наоборот, насколько мне известно, это был господин весьма приятной наружности. И без рогов. О, возможно, это имеет какое-то значение: во время его понтификата прекратила свое существование Папская область,[44] а весь Рим, кроме Ватикана, перешел под контроль Италии.
Пия очень серьезно кивнула головой.
— Что ж, это может оказаться важным фактом. А кто второй рыцарь?
— Лев Тринадцатый. Папа римский, ставший настоящим долгожителем среди пап. Он умер в девяносто три года.
— Его имя начинается с «Дж.»?
Кавелли задумался.
— Нет.
— И у него наверняка тоже самая обычная и заурядная внешность?
— Пожалуй.
— Черт возьми, мне пришла в голову гениальная идея. У вас в библиотеке наверняка есть книги с портретами пап. Сейчас мы их просмотрим и отыщем среди них самое отталкивающее и неприятное лицо. Вдруг окажется, что найденный папа будет рыцарем ордена какого-то там святого?
Кавелли встал и подошел к книжному шкафу.
— Неплохая мысль.
Он протянул руку за книгой.
— Уродливый… — Его рука застыла в воздухе. — Кажется, я понял!
Пия чуть не поперхнулась от неожиданности.
— Кто же это?
— Не так давно жил папа, который частенько говорил о себе: «Почему Бог создал меня таким уродливым, он же знал, что я стану лицом церкви?»
— И как его звали? — нетерпеливо воскликнула девушка.
— Иоанн Двадцать третий. Он был папой римским с 1958 по 1963 год.
Она чуть не запрыгала от восторга.
— Иоанн может читаться как Джон, значит, что начальные буквы имени — «Дж.», нам подходят. При этом он уродливый, и он — «самый могущественный католик на земле». Полное совпадение с дядиным посланием.
— Не совсем. Насколько я знаю, он не был рыцарем.
— Возможно, он держал это в тайне. Мы это скоро выясним.
Кавелли снова устроился в кресле.
— Будем надеяться. — Он снова взглянул на письмо, оставленное Фонтана: «Они понимали, как использовать свои знания, и замыслили позорный поступок».
— Под словом «они», как мы теперь знаем, подразумеваются рыцари, слуги папы Иоанна, — тут же подключилась Пия. — В качестве его верных слуг, они, конечно, имели доступ к секретной информации и, пользуясь своим положением, совершили некий позорный поступок.
— И что же, по-вашему, они натворили?
— Не знаю, должно быть, что-то невообразимо ужасное. Что-то, из-за чего мой дядя…
Девушка внезапно сникла.
— Боже мой, дядя Эдуардо… Неужели эта тайна настолько его угнетала, что он предпочел в полном одиночестве отправиться в пустыню и… Зачем? Какую же невероятную безысходность он, должно быть, ощущал? — Она задумчиво уставилась в пустоту.
Кавелли выждал несколько мгновений, прежде чем рискнул нарушить ее скорбное молчание.
— Каждый кардинал поклялся защищать веру всеми силами, если придется, то стать мучеником usque ad sanguinis effusionem — даже отдав собственную кровь. Именно по этой причине одежды кардиналов красного цвета.
— Дядя Эдуардо… — Пия крепко сжала губы, чтобы не расплакаться.
Кавелли беспомощно стоял посреди комнаты, не ведая, как ее утешить, что предпринять.
— Хотите, я принесу вам стакан воды?
Девушка еще плотнее сжала губы и ожесточенно покачала головой.
— Нет, давайте продолжим. Что у нас в итоге получилось?
Он сел и принялся читать:
— «Трое рыцарей, вероятно, из ордена Рыцарей Гроба Господнего Иерусалимского, „личные“ слуги папы»… Не очень понятно, зачем, собственно, нужны эти кавычки. «Личные, как книги папы…» Итак, слуги папы Иоанна Двадцать третьего замыслили какой-то позорный поступок.
