кузову и тут же — какие-то внутри дикие крики. Машина затряслась-закачалась, чуть ли не подпрыгивает. Загорелись стопы, раздался какой-то скрежет, резко распахнулись двери. Костян успел выскочить чуть раньше и тут же звонкий «блямс» ему по кокарде. Иван тоже падает. Тут ревет двигатель. Ванька начинает стрелять и пытаться из под УАЗа вылезти. На четвереньках, что в принципе мало осуществимо, когда ты под машиной. При этом еще подвывая.
Последней каплей было поведение пузатенького дежурного, который резво отскочил, присел и собрался в такой плотный комочек, что стал даже ниже фаркопа. А тут еще ломится водила из первой машины, пытаясь у Костяна автомат забрать… Всё это заняло буквально три секунды.
— Да вы совсем охренели! — начал орать, очухавшийся дежурный.
А эти просто в три погибели согнулись и ржут. До всех стало доходить, что случилось.
— И вот представь. — Иван, который рассказывал мне эту историю в красках, покачал головой, — Смех смехом, а автомобиль выведен из строя. Заменил колесо, потихоньку, со скоростью 10 км/час, на ручнике добрался до гаража, по пути недоумевая, отчего машину так колбасит и что там может так скрежетать. Еще не знали, что крестовину раскололо к чертям. А надо передать исправный автомобиль. Ну, выкрутились. Заскочили кое-куда. Так что, сам понимаешь, новым сотрудникам мы будет только рады.
Я заверил своих будущих коллег, что вот-вот, уже скоро пополню их ряды. Выкурили еще по одной, Иван успел рассказать пару новых историй про службу, которые, кстати, изрядно согрели мне сердце. Ментовка в своей красе. За сорок лет, получается, ни черта особо нп изменилось. Судя по всему, Иван — очень разговорчивый тип. Потом я попрощался с парнями и вышел на улицу.
Погода стояла отличная. Решил, чего бы не прогуляться. Знал бы, к чему это приведет, хрен бы шагу сделал. Хотя, с другой стороны, все последующие события сильно изменили в очередной раз мои планы. Вернуться во вневедомственную охрану мне была не судьба.
Глава 9
Жорик
Я вышел из отдела в полной уверенности, что из меня делают дурака. Вернее, внешне все выглядело, как раз, наоборот. Типа, я мандец, какой умный, и мандец, какой нужный, кадр.
Опер, к которому прикрепили, сегодня был на месте. Им оказался мужик, достаточно серьёзный, возрастом ближе к сорока. Более того, я так понял, он практически один из лучших. На кой черт ему стажёр, было неясно от слова «совсем». Но даже не это вызывало у меня устойчиво ощущение огромной, просто вопиюще откровенной дуриловки.
Не успел я с ним познакомиться, как он активно принялся расспрашивать меня обо всем, что вообще не имело отношения к работе. Через десять минут нашей беседы я физически чувствовал, как мои глаза лезут на лоб против воли. Из-за полнейшего непонимания, на кой черт ему все это?
Сначала он долго и упорно говорил о моей семье. Ну, как говорил. Задавал вопросы. А мать? А отец? Что именно хотел услышать этот опер, для меня осталось загадкой. Тем более, я ему рассказать ничего не мог. По причине собственной неосведомленности. Кроме того, что Аристарх Николаевич был гнида и предатель. А Светланочка Сергеевна — редкостная дрянь, которая под конец вдруг решила пожертвовать собой. Причём, даже не уверен, что ради меня. Быстрее склоняюсь к той мысли, что ради себя и Семена. Вполне очевидно, Аристарх не оставил бы ее в покое никогда. Причём это «никогда» было бы очень коротким. Ровно до момента, как в его руки попали бы столь опасные фотографии. После этого судьба и маман, и моя была предрешена. Тут вообще не надо быть ясновидцем или долбанным Шерлоком Холмсом. Все до тошноты ясно, мерзко и очевидно. Плюс, после смерти Светланочки Сергеевны, а я опять же уверен, что была бы она очень скоропостижной, Семен остался бы с отцом. А это перспектива весьма отвратительная.
Поэтому, уверен, Милославская решилась на тот шаг, который она сделала, исключительно из соображений безысходности. Никак при живом Аристархе ей из старой, мутной истории не выкрутиться. А он, вот ведь неожиданно, как бы помирать явно не торопился. Вот маман и решила, лучше сама, чем ждать удара от своего муженька. А его, что логично, прихватила с собой.
И вот как, интересно, я такое мог бы рассказать оперу? Тем более, насколько понял, информация о том, что случилось на том обрыве в реальности, осталась неизвестной. Выяснить некоторые подробности о прошедших двух годах смог только, когда вернулся домой с вокзала. Вместе со своими гостями, естественно.
Андрюха ходил по квартире, цокая языком. Видимо, это было восхищение. Хотя, не факт. В итоге он все-таки высказался, мол, все хорошо, но как-то темно и душно. Темно. Нормально? У нас квартира квадратов в сто. Если не больше. Три спальни, столовая и кухня. Это даже по современным, привычным мне рамкам весьма недурно.
Матвей Егорыч, в свою очередь, пошел мыть руки и завис в ванной комнате. Когда спохватились и кинулись его искать, нашли именно там. Он сидел, включив воду, и ждал, закончится она когда-нибудь или нет. Хотя, тут же заявил, мол, о центральном водопроводе очень даже вкурсе. Дураков тут нет. Просто было любопытно убедиться самому.
Антонина предложила принять им с дороги душ. Пока она готовит обед. В итоге, мы потеряли Матвея Егорыча еще на некоторое время.
Правда, сначала последовало с его стороны категоричное высказывание, мол, как можно купаться в таком узком корыте.
— Это ж даже не Грибановский пруд. Понимаешь? — Спросил он Андрюху. — Там хоть и лужа, но как-то плавать можно. А тут…Вообще не развернёшься.
Я посоветовал деду Моте всё-таки помыться. А не пытаться в ванной плыть. Тогда и вопросов не возникнет.
— Больно ты умным, Жорик, стал, погляжу. Давно тебя в Зеленухи на исправление не присылали. — Заявил Матвей Егорыч.
Кстати, новость о том, что теперь я не помню последние два года, но помню то знаковое лето, они оба, и дед, и Андрюха встретили с энтузиазмом. А Тоня сообщила им это, едва они переступили порог квартиры.
— Да ладно! Вот так дела! — Матвей Егорыч немного присел и хлопнул себя руками по бокам. Как петух. Честное слово. — Олично, Жорик. А то ты после несчастного случая, что со Светкой и твои этим…
Дед Мотя пожевал губами, подбирая слова. Видимо, они были матерные, потому что Милославского он как-то изначально невзлюбил. Однако, потом вспомнил, что о мертвых или хорошо, или никак, и решил не заострять внимания.
— После несчастного случая с родителями у тебя
