супруг не возражал против моей занятости. Сам он пропадал в мужских клубах и прочих джентльменских заведениях. Тетя Питти передала мне, что общество стало смотреть на меня более благосклонно, помня мои прошлые заслуги. Это произошло не без влияния доктора Мида, которому я продолжала помогать по старой дружбе. Тетушка не знала, но я стала не официальным патроном городского госпиталя. Помня о тех ужасах, что там творились, мне хотелось, чтобы у больных было больше шансов на выздоровление.
Жизнь с Реттом была легкой и сложной одновременно. Он любил баловать меня, но и устанавливал различные правила. Иногда я слушалась его, а порой просто игнорировала. Мистер Батлер понимающе относился к моим бунтам, с учетом того, что я всё компенсировала в супружеской постели.
Если в спальне Ретт был свободным и даже неутомимым, то вне нее он держался достаточно сдержано. Мне порой не хватало именно нежности и, чего уж скрывать, любви. Поняв, что собака не рождается дрессированной, я стала потихоньку прививать нежность и любовь этому мужественному джентльмену. Мне нравилось, что когда я прикасалась к нему, то Ретт зажигался, словно новогодняя ёлка. Стоило мне поцеловать его более страстно, как у мужа менялись планы, и мы возвращались в кровать, но со временем Ретт научился целоваться без того, чтобы задрать мне подол юбки. А просто целоваться, обнявшись с ним, было райским наслаждением.
В кровати мой супруг был весьма выносливым, хотя порой мне нравилось шокировать его. Я, как дама более современная, была лучше просвещена в вопросах секса, чем все высшее общество Атланты вместе взятое. Ретт Батлер лишь прищуривался и молча принимал мои порывы в сексуальных ласках. В частности, его удивлял тот факт, что я напрочь была лишена стеснения и даже стыда в спальне.
- Если бы я лично не был осведомлен о вашей невинности, леди, у меня появились бы к вам вопросы, - однажды произнес Ретт, когда мы отдыхали после еще одного фейерверка в кровати.
- И я бы ответила честно? – фыркаю я, глядя на потолок.
- Полагаешь, я бы не вытряс из тебя честных ответов, Мелли? – иронично парировал муж. – Например, мне все еще интересно, как ты завладела лесопилкой?
- А я все еще говорю, что связана обязательством о неразглашении информации, - усмехаюсь в ответ на наш давний спор.
Ретт спросил о лесопилке на следующий день после помолвки, но я продолжала молчать. Периодически он вспоминал, что ответа я так и не дала, но не напирал сильно, зная, что честью я не поступилась ради неё.
Мы прожили в роскошном люксе почти полгода, когда наш особняк, наконец-то, достроили. Въезжая в самый огромный дом в Атланте, мы, конечно же, ответили на главный вопрос общественности – кто его хозяева? Живя в люксе, прислуга не нужна, но жить в таком дворце без помощников невозможно. Тетя Питти планировала взять обратно свою прислугу, обратившуюся к ней за помощью, так что я с удовольствием пригласила Аруну и её сестер, которые нуждались в работе, к нам в дом.
Пока завозили и расставляли мебель, бойкая девчушка порекомендовала мне дополнительно отличных работников в сад и дом. Поняв, что большинство из них её родственники, мы договорились, что она отвечает головой за порядок в доме и поведение родни. Если кто проштрафится, уволят и её тоже. Аруна взволнованно согласилась, предложив одного из мужчин не брать, обосновав, что этот кузен слегка ленив.
Наша жизнь пошла достаточно упорядоченно, хотя гостей мы не принимали кроме тетушки Питти и доктора Мида с супругой. Ретт предпочитал встречаться с джентльменами в клубах, а я давно не поддерживала контактов с благородными матронами этого города. Миссис Мид после первого же визита в наш дом растрезвонила о его богатом убранстве всей Атланте. Мы были баснословно богаты даже без учета прибыли с лесопилки.
«Свои» деньги я тратила, как хотела, но Ретт все равно умудрялся покупать все раньше меня, так что мои доходы оплачивали безбедную жизнь тетушки Питти и благотворительность госпиталю. Муж купил мне шикарный открытый экипаж, в котором я разъезжала по городу, вызывая завистливые улыбки, прогуливающихся пешком. Со временем я стала замечать, что эти улыбки стали более лебезящими.
Свою лесопилку я посещала дважды в неделю, столько же раз проведывала тетушку. Она жила в довольствии, и я безумно была этому рада. Я давно простила эту старую перечницу и полюбила её всей душой, и она отвечала мне тем же. Хотя кудахтать тетя Питти не переставала никогда. В один из регулярных визитов к тете я застала последнюю в крайне дурном настроении.
- Что случилось, тетя Питти? Вас кто-то обидел? – настороженно интересуюсь я, готовясь перегрызть глотку её обидчику. Никто не смел обижать мою старушку!
- Ох, ну, конечно же, нет, Мелани, - затараторила тетя Питти, тряся своими кудряшками. – Кто бы мог меня обидеть? Что ты! Все слишком боятся Ретта и хотят понравиться тебе. Я расстроена по другой причине.
- Что случилось? – удивленно спрашиваю я, впервые слыша о страхе перед моим мужем и желании понравиться мне.
- Эшли планирует приехать в Атланту по делам, - поджав губы, произносит тетя и презрительно добавляет. – С семьёй.
Значит, Скарлетт решила проведать Атланту. Интересно для чего?
- Что в этом такого? Он ваш племянник, - спокойно отвечаю я с улыбкой.
- В Эшли ничего, он прекрасный мальчик, а вот о его супруге я такого сказать не могу, - предосудительно качает головой моя старушка. – Не хочу её видеть!
- Вы откажете Эшли? – иронично спрашиваю я. – Что о вас подумают люди, тетя Питти?
- Ах, ты права, Мелани, - всплескивает руками старушка. – Что же делать?
- Почему они не могут остановиться в доме Сьюлин? – вдруг спрашиваю я, вспоминая, что сегодня из окна видела Френка в его лавке.
- У них что-то случилось со Скарлетт, они повздорили и довольно давно, - доверительно шепчет мне тетя. – Мне это рассказала Индия. Она гостила в «Таре» некоторое время, бедняжка никак не может выйти замуж и ей почти негде жить, ведь «Двенадцать дубов» канули в лету. Говорят, какой-то янки выкупил землю и отстроил дом еще больший, чем был у Уилксов. Боже, что творится?
- Почему вы не пригласите Индию к себе? Вам же скучно одной, - удивленно спрашиваю я с улыбкой. – Я приезжаю редко, а чай вы не любите пить в одиночестве.
- Даже не знаю, Мелани, -
