петь джазовую версию Tea for Two, и танцпол заполнился людьми.
Генри швырнул окурок в лицо Теодору – и он подпрыгнул от неожиданности.
– Не могу винить тебя за то, что ты пялишься, – сказал Генри. – Она сногсшибательна. Чего бы я только не отдал за то, чтобы эта женщина провела ночь в моей постели.
Теодор бросил на брата уничтожающий взгляд:
– Заткнись, Генри. Она работает на меня.
– В каком смысле?
– Она машинистка в министерстве. Так что не лезь к ней.
Генри хлопнул ладонью по столу и расхохотался:
– Ах вот оно что! Поэтому ты здесь. Набираешься опыта с секретаршами. И поэтому до сих пор не сделал предложения Кларе? Слишком занят? Спешишь посеять свое семя, прежде чем сковать себя браком по рукам и ногам? Поздравляю, Тео. Это достойно восхищения. Хотя, должен сказать, я чрезвычайно удивлен.
Теодор тяжело моргнул, сознание застилал густой туман виски и шампанского.
Генри снова подался вперед:
– Ты хоть представляешь, как отреагировал бы отец, если бы ты привел в дом такую женщину, как Вивиан Хьюз? Может, сделаешь это ради меня? Тогда я снова заслужу его расположение. На твоем фоне буду выглядеть пай-мальчиком.
Теодор не стал ему отвечать. В конце концов Генри это наскучило, он встал, похлопал Теодора по плечу и ушел.
Когда музыканты закончили играть, Теодор поднялся, чтобы поаплодировать, но потом снова сел, решив дождаться Вивиан за столом.
В отличие от того раза, когда он впервые увидел ее на сцене «Савоя», переодеваться она не стала. Вернулась в зал в вечернем платье и с макияжем, и он понял, что ей больше не нужно скрывать страсть к пению и удалять все свидетельства своего «грехопадения» перед возвращением домой. Она и сама обратила на это внимание: когда они встретились в центре пустого танцпола, сказала, что чувствует себя свободной.
Вскоре они уже ехали в «бентли» по Ковентри-стрит, обсуждая музыку. Теодор был так очарован Вивиан, что удивился, когда Джексон съехал на обочину и заглушил двигатель.
– Приехали, – сказала она. – Быстро.
– Время летит незаметно, – ответил он.
– Не хочешь подняться и выпить со мной? – предложила Вивиан. – Мои соседки уехали на выходные, так что скандала в министерстве из-за этого не случится. Никто не узнает.
Он сонно заморгал, не сводя с нее глаз, и почувствовал, как у него закружилась голова.
– Я даже не знаю, Вивиан. Мне кажется, я и так выпил слишком много.
Она рассмеялась:
– Да, я заметила. Чашка кофе тебе сейчас не помешает.
Его веки отяжелели, но он боролся с опьянением, потому что очень хотел провести с ней побольше времени.
– Ну что ж, ладно.
Они вышли из машины, и он велел Джексону подождать его. Затем они поднялись на четыре лестничных пролета – квартира Вивиан располагалась на верхнем этаже здания. Пока Теодор осматривал уютную гостиную, Вивиан включила несколько ламп. Заставленная книгами комната была маленькой, с выцветшим, потертым диваном и темно-зеленым ковриком. Занавесками служили большие платки с бахромой, а диван украшали экстравагантные бархатные подушки с кисточками. В углу рядом со стопкой нот на подставке стоял граммофон.
– Устраивайся поудобнее, – крикнула ему Вивиан из кухни. – Я заварю кофе.
Он ослабил галстук, снял черный смокинг и, повесив его на спинку стула, опустился на диван.
Несколько минут спустя до него донесся восхитительный аромат свежего горячего кофе. Вивиан вошла в комнату с подносом, на котором стояли две чашки, сливочник и сахарница. Поставив его на кофейный столик, она подошла к граммофону, чтобы включить музыку.
– Как тебе здесь? – спросила она. – Хорошо я все обустроила?
– Еще бы, – ответил он, завороженно наблюдая за ней в свете лампы. – Главное – чтобы тебе нравилось.
– Мне очень нравится. И все благодаря тебе.
Сев на диван, она спросила, какой он предпочитает кофе.
– Со сливками, спасибо.
Она налила кофе в чашку и протянула ее Теодору. Один только запах этого напитка отрезвил его после вечерних возлияний. Или, возможно, так на него действовала компания Вивиан.
Они откинулись на спинку дивана и принялись обсуждать работу в министерстве и то, что происходит в мире.
– Иногда это все кажется нереальным, – эмоционально воскликнула Вивиан. – Вчера я прогуливалась по Блумсбери и видела, как одна семья сооружала себе бомбоубежище. Отец пытался превратить это в игру, притворялся, будто они вместе строят домик на дереве, но я-то знала, что это серьезно. – Она подперла пальцем висок. – Иногда мне хочется накричать на Гитлера. Я хочу потребовать, чтобы он прекратил всю эту глупость и оставил мир в покое.
– Я тебя понимаю.
Даже когда они говорили о войне, Теодор чувствовал себя на удивление спокойно и задавался лишь одним вопросом: как это возможно, чтобы женщина была такой невероятно красивой?
Война? Какая война?
Вивиан встала, чтобы сменить пластинку. Заиграла Mood Indigo Дюка Эллингтона. Вивиан вышла в центр комнаты и протянула ему руку.
– Потанцуй со мной.
Поставив кофейную чашку на край столика, он поднялся на ноги. Его рука скользнула по нежному изгибу ее бедра под шелковистой тканью платья. Взяв ее ладонь в свою, он почувствовал прилив сильного, почти болезненного желания.
– Я ревновала, когда смотрела, как ты танцуешь с леди Кларой, – призналась Вивиан, и ее голос стрелой пронзил его сердце. – Мне тоже хотелось потанцевать с тобой, но я не могла.
Ему не следовало приходить сюда. Воздух был теплым от джаза и задушевных бесед. А ее соседки уехали на выходные. Это было опасно.
– Расскажи мне о своем брате, – попросила Вивиан. – Такой бесстыжий донжуан и льстец.
– Мне не понравилось, как он себя вел.
– Мне тоже, потому что я не из тех девочек, которые влюбляются в таких обольстителей.
– Рад это слышать. Генри не сделал счастливой ни одну женщину из тех, кто поддавался его чарам. Я бы даже сказал, он разрушил их жизни.
– О боже. Ну, обо мне можешь не беспокоиться. Я вижу таких насквозь.
– Вероятно, это меня в тебе и восхищает больше всего, Вивиан. Ты проницательная. Умная.
– Тоже превращаешься в бесстыжего льстеца, – сказала она с дразнящей улыбкой.
– Тебя вообще невозможно очаровать?
Хватит, Теодор… Прекрати это прямо сейчас.
– Я не говорила, что невозможно, – неуверенно ответила она. – Просто для этого мало одного обаяния. Меня привлекает нечто иное.
– Что же? – Он умирал от желания узнать эту тайну.
Она провела рукой по его плечу и коснулась шеи.
– Меня восхищают порядочные и добрые мужчины.
Их взгляды встретились, и Теодор, прежде чем осознал, что делает, прижался губами к ее губам.
Поцелуй был опьяняющим. Он обхватил ее лицо ладонями, наслаждаясь вкусом, о котором мечтал с того самого первого
