чудненько, никого нет. Пылесошу себе ковролин, — тщательно так, с чувством, с толком, с расстановкой. И под столом, и под кроватью. И в тот самый момент, когда я нагибаюсь максимально низко, из ванной вдруг выкатывается абсолютно голый мужик. Я в ужасе замираю, радуясь только тому, что от самого страшного зрелища ангел-хранитель меня уберег: здоровенный живот, как щит, прикрывает стыдобу.
Я, конечно, рассыпаюсь в извинениях на всех известных мне языках. Сорри, пардон, мучас грасиас. А сама по стеночке отползаю к выходу. И что вы думаете?! Этот кабан загораживает мне дорогу! Не знаю, сознательно, или просто габариты у него такие, что дверной проем ему в обтяжку. Я начинаю голосить и уже подыскиваю, чем бы обезвредить маньяка, и тут он выдает что-то на немецком, а потом плашмя, как подстреленный, шлепается на пол. Как я отскочить успела — ума не приложу. Но если бы он завалился на меня, я бы, наверное, так и канула в безвестности, погребенная под его телесами.
Короче, день выдался тяжелым. Адским просто. Закончить я смогла лишь к половине седьмого вместо положенных пяти часов. Надеялась, что Нурай ханым похвалит меня за усердие, — я же героически отпылесосила до блеска весь этаж, хотя порой силы покидали меня, и хотелось обнять ведро и заплакать. Но старшую мои адовы подвиги почему-то не впечатлили.
— Долго, — небрежно бросила она мне и удалилась.
Я собрала остатки самообладания в кулак, отвезла тележку в подсобку и на ноющих негнущихся ходулях, — назвать свои конечности ногами у меня уже язык не поворачивался, — пошла на ужин.
Впервые в жизни я была настолько уставшая и разбитая, что у меня не было сил даже жевать. Похлебав острого томатного супа, я сунула в карман булочку на случай, если попозже аппетит все-таки проснется, и направилась в корпус для сотрудников, чтобы упасть и забыться.
Мне оставалось метров сто до вожделенной кровати, когда на пути у меня возник Мехмет. В любой другой ситуации я бы ему жутко обрадовалась, но сейчас единственной эмоцией, которую я могла испытывать, было дикое желание спать. Я ведь две ночи нормально не отдыхала! Сначала готовилась к отъезду, потом моталась с Мехметом в Анталию… Еще немного, и я бы заснула стоя. А потому как бы я ни была благодарна своему юному турецкому рыцарю, я не смогла выдавить даже нечто, отдаленно похожее на улыбку.
— Маша — капут, — деловито констатировал Мехмет после беглого осмотра.
— Ага, — выдохнула я, покачнувшись.
И как только сам он умудрялся держаться на ногах, да еще и выглядеть таким огурчиком?
— Гоу, сит, — он указал на ближайший к нам шезлонг, что стоял близ куста олеандра. Видно, чтобы в самую жару, когда на пляже невозможно находиться, а на песок больно наступать, туристы могли прятаться от палящих лучей.
— Но-о-оу… — жалобно проскулила я.
— Гоу-гоу, — Мехмет уверенно увлек меня к шезлонгу. — Массаж! Зе бест массаж!
Я, конечно, не сомневалась, что мой Мехмет — абсолютно во всем зе бест, но какой на фиг массаж на ночь глядя? И потом, все ж таки, он — парень, я — девушка. Да, он младше меня, и да, раньше никаких поползновений за ним замечено не было, как-то смущала меня идея массажа в темных кустах.
— Мехмет, ну не надо, — поморщилась я, потому что никаких английских слов в ту секунду вспомнить не смогла. Если уж по чесноку, то у меня и с русскими уже была напряженка.
Но парень проявил недюжинную настойчивость, а я чувствовала себя пыльным ковриком для ног, и сопротивление не осилила.
Мехмет заботливо усадил меня под сень олеандра, разложил мои опухшие ноги на шезлонг и встал за спиной. «Если он будет приставать, я закричу», — подумала я, прежде чем парень коснулся моих плеч.
А дальше… То, что случилось дальше, иначе как магией я назвать не могу. У Мехмета были на удивление чуткие пальцы, такие ловкие, сильные и при этом нежные, словно он лет десять играл на рояле. Он задевал какие-то неведомые мне доселе нервные окончания, жилки и мышцы, — понятия не имею, что именно, — но по телу разлилось приятное тепло, мысли улетучились, и мне стало так легко-легко, будто я наглоталась гелия.
Я и сама не заметила, как Мехмет перешел на ноги. Разминал одеревеневшие за день икры, а я чуть не плакала от облегчения.
— О, Боже… — тихо шептала я, прикрыв глаза. — Да… Ты лучший, Мехмет, лучший! Еще немножко под коленкой! Вот так…
— Не помню, чтобы в твои обязанности входили шоу для туристов, — раскатом грома прозвучал где-то над нами угрожающий голос.
Чертов Серкан… Интересно, он все-таки сын владельца отеля — или прямой потомок самого сатаны? Когда он уже, наконец, явит миру свой истинный облик? Рога, копыта, острые клыки и прочую атрибутику?
Мехмет отскочил от меня, будто у него над ухом кто-то выстрелил из стартового пистолета. Стоило ему убрать руки, как вся моя усталость накатила с новой силой. Вернулась боль — а с ней и желание придушить моего нового босса.
— Ты мне нужна, — недовольно сообщил Серкан, сослав Мехмета в вечернюю темноту.
О, что-то новенькое! Может, он сейчас признается, что все это время изнывал от любви ко мне, страдал от ревности, а потому вел себя, как последняя скотина? Извинится, конечно, а потом, получив вежливый, но хладнокровный отказ, отправит домой на ближайшем рейсе?
— Иди убери в моем номере, — развеял он в прах мои радужные мечты.
Я чуть не расхохоталась. Знал бы он, какие мысли минуту назад были у меня в голове…
— Да, Серкан бей.
Встать с шезлонга было тяжело, но я, кряхтя и корячась, все же справилась с этой задачей. Я понимала, что уборка еще одного номера меня наверняка доконает, но не могла же я дать Серкану лишний повод позлорадствовать! С трудом переставляя ноги, как человек, который восстанавливается после множественных переломов, я побрела к домику, на который указал гнусный истязатель.
Серкан наблюдал за мной с неприкрытым изумлением. Кажется, он плохо себе представлял, как тяжело живется в рабстве.
— Если ты устала, я позову кого-то еще, — произнес он неожиданно.
«Да! Умоляю! Только не я!» — чуть не вырвалось у меня.
К счастью, я слишком хорошо изучила этого типа. Показать слабость врагу? Просить о пощаде, когда он только этого и ждет? Не
