Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
К обмундированию Алексей тоже подошёл внимательно. Укороченные шаровары нового образца он забраковал, взял уже списанные чембары из оленей замши. Горы полны вересом, который солдаты называют «держи-дерево», и лучше чембар штанов ещё не придумали… Прихватил также запасные сапоги, башлык из верблюжьего сукна и – на мороз – постовые кеньги. Взяв от армии всё, что можно, коллежский асессор отправился в город. Торговлю в Темир-Хан-Шуре, как и на всём Кавказе, держали армяне. В лавке Оганесяна Алексей прикупил горских вещей: тёмно-серую черкеску, чёрный, подбитый ватой бешмет и чёрную же андийскую бурку. К ним прибавил две пары ноговиц, две пары поршней[45]с железными крючьями, варежки и высокие, до колена, шерстяные носки бежтинской работы. На голову подобрал неброский папах из чёрной овчины. Прикупил ещё бурочный чехол для винтовки, плеть и торока[46]. Велел отослать это всё в форштадт, а сам отправился дальше. В аптеке взял пару синих очков – себе и барону. Оставалось купить только кинжал.
К выбору этого оружия Алексей отнёсся очень серьёзно. В горах без кинжала нельзя. Поэтому, найдя хорошую оружейную лавку, сыщик провёл в ней сорок минут. Пересмотрел все образцы и выбрал шапсугский, с коротким и широким лезвием. Раны от такого наиболее опасны и, как правило, не заживают. Оружие было помечено клеймом знаменитого мастера Айдемира из селения Амузги и, несмотря на отсутствие серебряных украшений, обошлось Лыкову в двести рублей. Зато это был кинжал с высокими боевыми свойствами! Как и полагалось, в ножнах его помещался ещё и нож с трёхвершковым клинком.
Вернувшись во флигель, Алексей стал собираться. Кстати подошёл и Даур-Гирей. Ротмистр заявил, что вьючных лошадей в отряде почти не будет; грузы повезут преимущественно на ослах. Лыков это одобрил. Осёл несёт тяжести вдвое больше, чем лошадь, значительно меньше ест и лучше лазает по горам. Иса познакомил сыщика с его конём. Высокий гнедой абазинец трамовской породы стоял посреди двора и косил карим глазом. Он имел, как и положено, белые пятна в хвосте и гриве, а так же, что уже было редкостью, белое пятно на носу. Такая отметина высоко ценилась в горах, считаясь приметой хорошего скакуна. Звали жеребца Мухаррам[47]. Сильный трёхлеток, он немного волновался, чувствуя перемену участи. Алексей угостил его хлебом с сахаром, очень аккуратно взнуздал и оседлал драгунским седлом, и вывел на улицу в поводу. Долго они шли по переулкам, пока не оказались на окраине. Рысак всё не успокаивался. Наконец вокруг сделалось безлюдно. Тогда Лыков одним прыжком вскочил в седло и чуть дал шенкеля. Мухаррам пошёл сразу ровно и хорошо; казалось, ему и самому давно хотелось пробежаться. Алексей попробовал и рысь, и галоп, и в карьер. Рысак слушался всех команд и дышал легко и ритмично. Очень довольный, Лыков вернулся в форштадт, поставил абазинца в конюшню и насыпал несколько гарнцев отборного овса. Потом пошёл благодарить Даур-Гирея. Тот нашёлся на полковом плацу в компании Таубе. Барон объезжал рыжую кобылу карачаевской породы известного завода Кубановых, и тоже выглядел довольным.
Ротмистр рассказал столичным гостям, что их скакунов предварительно подъяровили, то есть, подготовили к длительному походу. С этой целью лошадей три дня кормили просом и давали мало воды. Теперь на них нужно ездить, постепенно увеличивая нагрузку, значит, первый переход должен быть коротким.
К ним подошёл плотный молодцеватый урядник с двумя георгиевскими крестами на черкеске.
– Ваше высокоблагородие! – доложил он Таубе. – Второго Волгского полка урядник Недайборщ прибыл в ваше распоряжение!
– Здорово, урядник. За что кресты?
– За бой в Даярском ущелье, и за взятие форта Хафиз-паша при штурме Карса, ваше высокоблагородие!
– Славные дела. Сколько с тобой людей?
– Второй взвод второй сотни. Тринадцать сабель считая со мной.
– Воевавших много?
– Более половины. Кроме меня ещё два кавалера имеются.
– Приводи сюда взвод к четырём часам; буду знакомиться. Кстати, познакомься и ты. Это помощник начальника отряда коллежский асессор Лыков. Это ротмистр Даур-Гирей.
Недайборщ откозырял, внимательно глядя в глаза каждому.
– После знакомства с кадром доложишь о готовности. Денежное довольствие получил?
– Так точно, на месяц.
– Рационы?[48]
– Пока токмо на строевых коней; на вьючных и на ослов велено явиться к кассиру через час.
– Вещевое довольствие? Сухарное? Огнеприпасы?
– Получено по триста зарядов. Из провианта осталось забрать только бульонные плитки и чайную порцию. Из снаряжения – малые кавказские топоры. Осмелюсь доложить: начальник интендантства подполковник Михайлов-третий просят вас прибыть к цейхгаузу расписаться в выдаче.
– Сейчас?
– Так точно.
– Пошли. Господа! Я ненадолго отлучусь. В четыре пополудни построение всего отряда, на этом месте. Прошу предупредить господ Ильина и Артилевского.
Ровно в указанное время отряд в полном составе выстроился на плацу. Левый фланг замыкали два мрачного вида лезгина, выбранные Артилевским в качестве проводников. Сам войсковой старшина поразил Лыкова своим конём. Игреневый[49]жеребец неописуемой красоты прядал ушами и подрагивал лёгким крупом. Скакун стоил несколько тысяч рублей, и ещё на тысячу с лишним тянул его густо украшенный серебром набор[50]. Да, в средствах Эспер Кириллович явно стеснён не был…
Подполковник Таубе познакомился с кадром отряда, представил казакам офицеров и Лыкова. Задал положенные вопросы – есть ли претензии, нет ли больных. Сразу же возник вопрос по денщикам. Учитывая малочисленность отряда, отдельное обслуживание полагалось только его начальнику. Но Артилевский неожиданно тоже потребовал себе денщика; к нему присоединился и Ильин. Барон попал в затруднительное положение. Но Лыков и Даур-Гирей от услуг казаков отказались. После этого подполковник счёл возможным удовлетворить заявленные требования, и отряд был распущен до утра.
Глава 10
Первые приключения
В семь часов дополудни отряд подполковника Таубе силою в двадцать ружей выступил из Темир-Хан-Шуры. Предварительно в Андреевском соборе для православных членов отряда был отслужен молебен во успешное завершение похода. В нём участвовали Лыков, офицеры за вычетом Даур-Гирея, и пять казаков. Остальные станичники оказались староверами австрийского согласия, и для них в «рогожском» храме был проведён особый молебен.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
