он слаб, а потому, что он милостив. И дал им время осознать свой грех.
— Но и своих сторонников он не защитил. Сколько их погибло, скитаясь по свету?
Да, этот Арнас — умный человек, внутренне согласился Адальберт с Эриком. Подумать только — в такой глуши он не просто слышал о Христе, но и может спорить с ним, епископом Пражским.
— Пруссы сильны и свободны, — продолжал Арнас. — У нас много племён, и все мы живём в мире между собой. Торгуем друг с другом и дальними землями. Приносим жертвы своим богам, и боги не оставляют нас милостью. Зачем нам менять свою веру?
Адальберт на мгновение задумался, подбирая слова.
— Как Христос собирал возле себя апостолов, так святой отец в Риме собирает вокруг себя самых могущественных вождей и королей, — наконец, ответил он. — Наша церковь хочет, чтобы все люди жили единой счастливой семьёй под властью Спасителя. Пруссы могли бы стать достойными членами этой семьи и навеки спасти свои души и души своих детей.
В зал бесшумно вошли женщины. У одной в руках были тарелки с дымящейся ячменной кашей, у другой — глиняный кувшин. Женщины поставили еду на край стола.
— Садись, Адальберт, — пригласил вождь епископа. — Поешь. Сейчас мы все поедим, а потом продолжим нашу беседу.
Это было кстати — от волнения ноги почти не держали епископа. Он придвинул табурет к столу. Ноздри уловили аромат горячей каши с маслом и поневоле затрепетали от нетерпения. Но Адальберт сдержал себя и повернулся к Бенедикту, чтобы помочь ему придвинуться к столу.
И вовремя! Епископ увидел, как Бенедикт побледнел. Глаза монаха закатились, он обмяк и бессильно сполз с табурета на пол.
Адальберт бросился к спутнику.
— Воды! — закричал он. — Дайте воды!
Глава 7
Июнь 1970-го года. Балтийск, Калининградская область СССР
— Гореликов! Что у тебя с лицом?
Валерий Михайлович, плотно сжав губы, смотрел мне прямо в глаза.
— Упал, — мрачно ответил я, стараясь не замечать свой распухший нос, который маячил прямо перед глазами.
Удивительное дело! Наши глаза так устроены, что свой нос мы напрочь не замечаем. До тех пор, пока он нормальных размеров. Но стоит только ему распухнуть — и тут же он прямо половину обзора загораживает!
— А Митин тоже упал? — язвительно поинтересовался Валерий Михайлович.
Митин — это Жорик. Длиннорукому падле удалось-таки дотянуться до моей физиономии! Да ещё и попал-то как удачно — прямо по шнобелю. Ну, ничего! Я ему глаз подбил и ухо. Пусть тоже походит красавчиком!
— Не знаю, Валерий Михайлович! — прогнусавил я. — Наверное, тоже упал.
— Что ж вы так плохо на ногах-то стоите, археологи? — уже успокаиваясь, спросил Валерий Михайлович.
Его беспокойство можно было понять. Признайся хоть один из нас в драке — это ЧП. Пришлось бы устраивать показательный разбор, и тогда по шапке прилетело бы всем. И виновникам, и комсомольскому активу, и руководителю экспедиции. А так — упали парни, и упали.
— А ты, Гореликов, у нас вообще уникум! — снова вспыхнул Валерий Михайлович. — То на тебя бандиты нападают. То падаешь на ровном месте! А дальше что будет?
На этот вопрос я благоразумно не стал отвечать. Чувствовал, что Валерий Михайлович задал его не мне, а так, вообще.
Да и не знал я, что будет дальше. Жорик — злопамятный гад. И после того, как он увидел меня со Светкой, от него можно ожидать любого подвоха.
Да, и наплевать! Во-первых, Светка мне нравилась. Она вообще многим нравилась — симпатичная девчонка. Во-вторых, мы просто йогой занимались. А в-третьих — не фиг Жорику указывать мне, куда идти и что там делать! Без него разберусь.
— Я смотрю, вы на кухне хорошо отдохнули! — подытожил Валерий Михайлович. — Сил набрались. Хватит! Завтра пойдёте на раскоп.
— Спасибо, Валерий Михайлович! — искренне ответил я.
— Руководить вами будет Митин, — ехидно добавил Валерий Михайлович. — Вы же с ним точно не ссорились? Вот! Он будет за тобой приглядывать, чтобы ты не падал, а ты — за ним. Идиоты должны держаться вместе — так меньше опасности для окружающих.
— Валерий Михайлович! — возмутился я.
Но Строгов не дал мне договорить.
— Всё, точка! Завтра утром жду вас на раскопе. Свободен, дон Жуан!
Этот разговор происходил сразу после обеда. Так что, выйдя из кабинета Валерия Михайловича, я прямиком отправился на море. Ребята увязались за мной.
— Саня, что делать будем? — хлопнул меня по плечу Севка. — Может, по «яблочку»?
«Яблочком» у нас называлось фруктовое вино, которое продавалось во всех магазинах Балтийска. Стоило оно один рубль тридцать копеек и пользовалось популярностью из-за своей крепости и дешевизны. Но на жаре так ударяло в голову, что ноги становились ватными.
— Не хочу.
Я осторожно помотал головой.
— Нос болит.
На самом деле, нос у меня болел не так уж сильно. Но вот пить я решил поменьше — не хватало ещё распустить язык под воздействием алкоголя. И кроме того, я хотел увидеться со Светкой.
Не факт, что после вчерашней драки она придёт заниматься. Но если придёт — я должен быть на месте. Это я решил крепко.
— Ну, как хочешь, — махнул рукой Севка. — А мы с Мишаней пробежимся до магазина. Идём, Мишаня?
— Да я тоже не хочу, — проворчал Мишаня. — Книжка интересная.
— Ты что — мне не друг, что ли? — мгновенно обиделся Севка. — Знаешь же, что у меня денег нет.
— Ладно, идём!
Мишаня с Севкой направились в сторону магазина, а я пошёл на ту самую укромную полянку, где вчера произошла эпичная битва с Жориком.
Не успел я размяться, как кусты шиповника раздвинулись, и на полянке появилась Светка. Она с интересом смотрела на меня.
— Ты как? — сочувственно спросила она.
— Нормально.
Я попытался улыбнуться.
— Заниматься будешь?
— Конечно! А Жорик больше не придёт. Я сказала ему, чтобы он отстал от тебя. И от меня. Иначе я пожалуюсь Валерию Михайловичу.
Ага, как же! Отстанет он! Жорик — это клещ, которого можно выдрать, только открутив ему голову. Нет, сюда он, пожалуй, и вправду не придёт. Но пот гадости исподтишка будет делать непременно.
Ну, и чёрт с ним!
Я махнул рукой и сказал Светке:
—
