она, отдыхает. Виданное ли дело не спать, и не есть трое суток. Да и два дня, что лекарь возился, не отдыхала почти.
— Помоги дойти.
— Командир, может…
— Выгоню взашей, к чертовой матери! — гаркнул я.
Стоять возле ее кровати получалось лишь потому, что Джон продолжал удерживать, взвалив на себя большую часть моего огромного тела.
Лана лежала, на голубых покрывалась, отчего ее бледность, еще больше бросалась в глаза. Лицо осунулось, а под глазами образовались огромные черные круги.
Маленькая моя!
Ума не приложу, как она вытащила меня с того света, но черт меня дери, если я отпущу эту женщину!
— Командир! — виновато произнес Джон. И я понял, новости мне не понравится. — Тут еще, королева прибыла, почти сразу, как леди Аренс слегла.
— И-и-и? — подтолкнул его, понимания, что долгого разговора не выдержу.
— Ей мы тоже лекаря вызвали. Королева Рожает.
Глава шестая — Маг воды дарует жизнь
София.
Моя маленькая девочка должна выжить.
Еще с утра, на душе скребли кошки. Так бывает, когда ты предчувствуешь беду, еще до того, как она постучалась в двери. В мои двери “постучался” один из воинов страны Ветров.
— Леди-командир, просит Вас пожаловать в поместье.
— Леди — команди…
— Никуда она не поедет!
Луи стоял около клетки с тигром и держал в руках новую плеть. Плеть, которая уже успела оставить след на нескольких спинах.
В тот день, когда избитый укротитель вернулся в цирк, я знала о том, что его гнев падет на нас. Знала об этом и Лана. Именно из-за этого, ее тонкая, хрупкая фигура оказалась между мужчинами. Вот только супруг не внял словам моей девочки. А когда он перехватил плеть Луи, я снова услышала слова.
Тигр медведя не одолеет.
Заячье сердце сожмётся в груди.
Река на багровых холмах голубеет.
Зайчиха сгорает внутри.
С того дня стоило только закрыть глаза, и в темноте, золотом вырисовывались слова “Зайчиха сгорает внутри”. Они полыхали, сжигая все на своем пути, и растекались алой кровью.
Медведь показал, что он сильнее тигра, при этом защитил Лану. Но то, что в пророчестве, после этого происходит с зайчихой, стала вырисовываться отчетливее. Она сгорит.
Как?
Когда?
Отчего?
Можно ли, хоть как-то помешать этому произойти?
Голова превращалась в наковальню от мыслей. Как разобраться с тем, что еще не наступило? Ответ, очевидный как сама жизнь — ждать. Ждать, когда проблема подойдет к порогу, чтобы оценить масштабы бедствия.
И вот она, проблема возле дома. Потому как, никакая другая причина, не заставила бы Ланочку, звать меня. Девочка знала, каким может быть Луи, если кто-то противился его указу. И то, что он не отпустит меня подобру, поздорову, тоже знала. Так же, как знала и то, что меня никто и ничто не остановит.
— Не переживайте, господин, леди Аренс отправила за госпожой Софией карету. Я лично прослежу, чтобы ваша подопечная добралась в целости и сохранности. И лично привезу ее, как только они закончат свои дела.
Ох, милый мальчик. Он думает, что Луи беспокоит мое благополучие.
— Она никуда не едет.
Мужчина спешился. Его рост уступал росту укротителя, но был поджарым, натренированным и молодым. Не говоря уже о том, что паренек был вооружен до зубов. Кто-то из труппы охнул, а братья-акробаты, сделали шаг назад.
— Не уверен, что правильно донес Вам цель своего визита. — сообщил он, невзначай, кладя свою руку на меч. — Леди Аренс просила привезти госпожу Софию. И я, намереваюсь, исполнить ее приказ.
— Приказ, знач-ч-чит. — прошипел Людвиг. А потом, на мое удивление широко оскалился и обратился ко мне. — Поезжай помоги ей пережить скорбь. Я приеду через три дня.
— Скорбь?
Я схватилась за сердце. О Боги, что он натворил?
— Да. Я слышал ее чертов супруг при смерти.
— Спешу Вас уверить, — мужчина, разозлился, и не намеревался скрывать этого. — что лорд Аренс в добром здравии. Забота жены сказалась на нем лучшим образом. И сейчас он приходит в себя. — его глаза сузились. — Но я обязательно передам ему о Вашей осведомленности касательно его самочувствия. К сожалению, долг службы, не позволяет мне задержаться. — он помог мне пройти к карете и забраться внутрь — Но через три дня, я с удовольствием приму участие в Вашей беседе.
По дороге служивый рассказал, о том, что его командир был отравлен. Когда лекарь сдался, Лана выгнала его и сама принялась выхаживать больного.
Выходила, но слегла сама.
Моя храбрая добрая девочка. Ох, погубит ее этот ирод. Погубит как пить дать.
Стоило мне ступить на порог, как я поняла — здесь гостит смерть. Ее дух витал по всему дому. Сердце замедлило свой ход. Неужели за моей маленькой пришла? Неужто не уберегла родную?
— Вы побледнели. Может, присядете.
Из тени вышел мужчина. Высокий, широкоплечий, красивый, и очень походил на супруга моей Ланочки. Если бы не гладковыбритое лицо, и высокий рост — один в один. Правда, еще выражение лица отличалось. Медведь был суров и собран, этот же походил на изворотливого ужа. Может, из-за сходства с братом, но появилось чувство, что мы уже встречались. Обычно я легко запоминаю людей, потому как вижу их животную суть. Но этот человек чем-то отличался от всех, кого я знала.
— Нет. Со мной все хорошо. — после того, как отошла от удивления произнесла я. — Где Лана?
— Отдыхает. Позвольте проводить. — Он галантно предложил мне свою руку, которую я приняла. — Вы, я так понимаю, та самая София — это был не вопрос. Утверждение. — Я Рик, младший брат, Вашего зятя.
— Вы очень похожи. — рассеянно ответила я. Теперь, мне кажется, что он походит на хитрого лиса.
— Так, многие многие говорят. — Мы поднялись на второй этаж, и повернули направо. — Лично я сходства не вижу. Он — свирепый, угрюмый и молчаливый. Я — общительный, милый и любвеобильный. Поверьте, пообщавшись со мной побольше, Вы бы это поняли.
Мы дошли до дубовых дверей, открыв которые мужчина пропустил меня вперед. Комната была ярко освещена, лучами заходящего солнце, которые пробивались сквозь тонкие кружевные ткани светло — зеленых занавесок. Убранства восхитили бы взор любой девицы: дубовая мебель, арфа возле низкой софы, набор для вышивания, спицы с цветными нитками, в углу стоял мольберт с начатым рисунком, видимо, какого-то мифического странного зверя. Но это все не имело никакого значения, потому что на небольшой кровати, в прилегающей комнате, лежала бледная, как полотно Лана. Казалось, ее кожа стала прозрачной, оголив тонкие синие вены.
— Боже мой! — Произнесла я и рухнула на колени возле кровати.
Слезы, заполнив
