в ноге. Если Бог помилует меня за мою боль, то помилует».
— Отче, какие у вас были искушения?
«Я вам расскажу одну тайну из своей жизни. Экзема, эта рана на ноге, у меня с пятнадцати лет. Я испробовал различные лекарства. Ничего не помогло. Теперь, с возрастом, рана увеличилась. Сидя на кровати боли (так я ее называю), я поднимаю ногу вверх и получаю небольшое облегчение. От такого сидения на копчике у меня образовалась киста. Подумать только, это ужас что! Она производит сильную боль. В каком бы положении ты ни сидел, тебе больно. Болят ягодицы и предвещают, что рана откроется. Я все терпел и терпел, пока однажды не впал в отчаяние. Лишь от одной мысли об отчаянии тебя охватывает ужас. Это предвкушение муки, предвкушение геенны. В отчаянии я пребывал шесть или семь минут.
Окруженный болью и отчаянием, я ничего не говорил своему братству. Я услышал голос, подобный легкому ветерку:
— Таким тебя хочет видеть Бог.
От этого я вздохнул с облегчением:
— Буди благословенно, раз так желает Бог. Но дай мне терпение, потому что я не выдерживаю.
Как быть? Уехать с Афона, чтобы сделать операцию? Все тебе говорят, что нужно делать операцию. Но как же это: уехать?..
В отчаянии я встаю и иду к лампадке Божией Матери. А лампадка эта чудотворная. Я беру ватку и помазываю то место, где на копчике киста, а также и ягодицы с двух сторон. Так я делал три дня. На третий день боль исчезла. Божия Матерь сотворила чудо. Исполнилось часто встречающееся изречение святых отцов: “терпение в скорбях”.
Покров Божией Матери пребывает всегда, но мы не видим его. Мы видим его тогда, когда готовы провалиться в хаос и бездну. Тогда Она избавляет нас от преисподней. И не только это. Скажем о самом главном. Когда прошли боли, радость осталась во мне как извещение, что Бог Свою великую и безмерную любовь явил в том, что дал мне язву на ноге. И я не мог насытиться, славословя, воспевая и благодаря Бога, давшего мне эту рану.
Потому хороши скорби, хороши мучения, хороши утеснения. Бог знает, для чего дает их нам. Скорбями мы приближаемся к Нему. В скорби распространил мя еси (Пс. 4, 2); и, согласно святым отцам, “убегающий полезного искушения убегает вечной жизни”.
Поэтому пусть человек не отчаивается, не приходит в уныние от одной неудачи. Неудача превращается в удачу, потому что так человек познает, в чем заключается воля Божия. Воля Божия не всегда сладка. Она бывает и горька! Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец? (Ин. 18, 11). Крестом пришло воскресение. Святой Иоанн Златоуст похваляет Иова не за прежнюю жизнь, когда он был милостивым, щедрым, страннолюбивым, молитвенником, а за терпение, проявленное им в болезни, попущенной Богом. Вы слышали о терпении Иова (Иак. 5, 11)… Уютно и удобно мы не взойдем на небо. Мы дадим кровь, чтобы получить Дух[101].
Помню, когда я был в Иерусалиме, ко мне подошла одна игумения и рассказала о своем видении. Она видела в раю трех патриархов: Авраама, Исаака и Иакова. Она сказала им:
— Я тоже хочуприйти сюда.
— Иди, — говорят они.
— Как?
— По дороге.
— По какой дороге?
Они указали ей на тропинку шириной пятнадцать сантиметров.
— Но если я пойду по ней, то порву свою одежду.
— А-а, игумения! По ней пришли и мы.
Со сладостями мы не достигнем рая. Есть и некоторые горькие вещи! Но ими очищается душа».
О духовной жизни
Хранение духовного распорядка
Огромное значение для духовного преуспеяния имеет хранение духовного распорядка. На этом очень настаивал наш преподобный Старец и всегда в поучениях говорил нам о благоволении благодати к тем, кто точно следует своему распорядку, потому что тогда благодаря настойчивости мы на деле выполняем свой долг. Наш Господь, показывая на практике образ выполнения Своего долга, отослал диавола с гневом, когда тот побуждал Его предать Свою совесть, хранившую долг: отойди от меня, сатана, Господу Богу моему поклоняюсь и Ему одному служу, Его слушаюсь (ср.: Мф. 4, 10). Противостоя и возражая тому, кто побуждает нас преступить свой долг, мы пребываем в соблюдении своего распорядка, убеждая матерь-благодать в том, что словесами уст ее сохраним пути жестоки (ср.: Пс. 16, 4).
Если я решил воздерживаться, значит, я не преклонюсь на движение пожеланий. Конечно, и естество, и диавол будут подыскивать различные поводы, но мы, шествуя верою, а не видением (2 Кор. 5, 7), не подчиняемся чувствам, которые часто представляются под видом боли или болезней, чтобы заставить нас нарушить свой распорядок. Но скажите мне, братия, разве мученики не чувствовали боли, когда гонители предавали их мучениям? Что же, по причине ужасных болей они должны были отступить или отречься от Христа? Это сравнение способно удержать от любого неразумного изменения духовного распорядка.
Один из подвижников наших дней, известный строгостью в отношении себя и своего распорядка, почувствовал однажды голод, побуждавший его поесть пораньше. Он, будучи рассудительным, уразумел сатанинскую напасть и решил не только не есть в положенный час, но и во весь тот день. Диавол явился тогда некоторому человеку и с горечью сказал:
— Вот негодяй! Я побуждал его поесть немного раньше положенного времени, а он от упрямства ничего не съел во весь день!
Видите, как сражаются подвижники или, лучше сказать, исповедники?
Разве не так же поступал и Господь, когда после Своего Крещения удалился в пустыню и передал нам искусство сражения — подлинное исповедничество?
— Раз ты голоден, — говорит Ему диавол, — почему поступаешь столь противно естественным законам жизни? Ты — Бог. Скажи камню, чтобы стал он хлебом, и Ты не будешь страдать бесцельно, потому что природа требует своего.
Господь наш дает мерзкому духу подходящий ответ, в котором намечает наше превосходящее естество исповедническое житие:
— Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4, 4).
Богообразный человек, великое Божественное творение по образу и по подобию[102], зависит не от противных естеству законов тления и смерти, но от отеческого промышления Творца. Поэтому он[103] столь твердо стоял за хранение распорядка, дабы беспорядок, разрушающий все полезное и разумное, не имел места в нашей жизни.
Однажды наш старец Иосиф послал двух своих братий[104] для сбора винограда. Старец, владевший виноградником,
