поместьем. — Вы такой прилежный человек, работаете и днем, и ночью.
— Ммм… Нет, я уже закончил свои труды, — быстро решил управитель У.
— А, тогда — после вас, уважаемый господин У!
— Ну что вы, господин судья, как можно? После вас!
— Ну какие церемонии, вы же устали после работы!
— У вас тоже усталый вид, господин судья, — заботливо ответил управляющий У, озирая осунувшееся после трехдневного пьянства лицо судьи. — Позвольте, я вас поддержу.
— И я вас тоже поддержу…
Два почтенных господина, один толстый, один тощий, поддерживая друг друга, направились к большому залу, куда слуги как раз тащили огромный бронзовый кувшин с просовым вином, с трудом удерживая его за ручки по бокам.
Люди неохотно расходились по своим вечерним делам и развлечениям.
— Бай Юй, — не глядя на наложницу, позвал Сян Юй и пошел вперед большими шагами.
Он что, серьезно?!
Бай Юй посеменила за Сян Юем, потом нервы у нее не выдержали, она прибавила шагу и непочтительно обогнала его, чтобы заглянуть в лицо господину.
Лицо его ничего не выражало, глаза смотрели прямо перед собой, губы были сжаты.
Он правда боится, что я его заколдую?
Или ему секс прошлой ночью не понравился?! Обиделся что ли, что женщина проявила инициативу?
— Господин, господин, я вырезала амулеты! Как вы можете меня обвинять по доносу Фэн Цзы?! Где справедливость? — закричала она на ходу. — У меня не было подходящего инструмента!.. А теперь я хорошо вырезаю! Вот!
Они уже вошли к ней в домик.
Бай Юй притащила ящик с деревянными заготовками, стамесками и резцами, обхватив его обеими руками, и с размаху грохнула на стол перед Сян Юем.
— Вот! Это полезный амулет, он прогоняет злых демонов! Повелитель Чжун Куэй стоит с мечом, а над ним — летучие мыши… Правда, красиво? — добавила она, на минуту забыв, что надо оправдяваться, и исполнившись творческого самодовольства.
Сян Юй, равнодушно приподняв брови, посмотрел на круглый амулет у себя на ладони.
Он задумчиво выпятил губу.
— Это я, — сказал он.
Старый подлый Фэн Цзы потирал в это время ладошки — на этот раз дочке Бай пришел конец! Хи-хи-хи, она молила о пощаде, а господин Сян с презрением от нее отворачивался.
Поделом тебе, дочка Бай!
У Бай Юй глаза вылезли на лоб от твердолобости генерала Сяна.
— Да, — невозмутимо сказал Сян Юй и кивнул.
Что?!
— Это мой амулет, — сообщил он потом.
— Дай! — сказал Бай Юй.
— Не дам! — ответил Сян Юй.
Бай Юй хотела забрать амулет, но генерал Сян зажал самшит в руке и поднял его повыше. Бай Юй машинально ухватилась за его рукав и потянула вниз.
Сян Юй неодобрительно цокнул языком.
Он сокрушенно покачал головой.
— Что ты за наложница, Бай Юй, — сказал он, глядя на нее сверху вниз. — Не умеешь себя вести. Неженственная. И к тому же, хочешь погубить своего господина.
Бай Юй посмотрела в его плоское невыразительное лицо.
Сян Юй вопросительно поднял брови.
И уставился на нее невинными глазами.
Ах ты, сволочь!
Ты все это время развлекался?!
В третьем классе Бай Юй доставал один дебил, который отбирал у нее школьную сумку и кидал в мужской туалет. Они с генералом Сяном точно нашли бы общий язык!
Бай Юй так разозлилась, что дернула за рукав изо всей силы!
— Ты хочешь еще и руки оторвать господину? Тцк, тцк, тцк…
— А этот господин… это не господин… ворует амулеты!.. Бандит какой-то!
Бай Юй пыхтела и тянулась к руке Сян Юя, полная решимости умереть, но не отдавать врагу свое сокровище.
Сян Юй смотрел на ее измазанную чернилами щеку и думал о том, что грязная женщани должна вызывать отвращение. Почему он не чувствует отвращения к Бай Юй?
Даже наоборот — ее возмущенное теплое сопение вызывало у него на шее приятную щекотку.
И еще, она очень смешная, когда злится.
Он, как бы устав, со вздохом опустил кулак, и Бай Юй сразу вцепилась в него и начала насильно открывать пальцы. Дело это было нелегкое, но она все-таки разжала ладонь Сян Юя.
Пусто!
Радость победы на личике Бай Юй сменилась недоумением и обидой.
Сян Юй ухмыльнулся.
В следующую секунду обида сменилось яростью!
— Ты!..
Бай Юй врезала кулаком по мозолистой генеральской ладони!
— Айоу!
Он с легкостью поймал ее кулачок.
— Ай-ай, совсем не уважаешь скоего господина, — печально вздохнул Сян Юй.
— Ну, Сян Юй!..
Бай Юй, как сердитый хорек, билась в руках у генерала Сяна. Она так разъярилась, что готова была вцепиться зубами ему в шею! В эту мускулистую смуглую шею со скульптурно очерченными мышцами…
Весенней ночью цветы распускаются на деревьях.
Луна в небе сама, словно цветок.
Маленькая свеча давно догорела.
Большая свеча вот-вот догорит.
Только звезды будут нам светить.
— Бай Юй, откуда у тебя инструменты для резьбы по дереву? — спросил Сян Юй.
— Мм? — спросила Бай Юй, которая успела задремать, обняв бицепс генерала.
— Это…
Ей пришлось рассказать про то, как они с Юй Ваньсин ездили в город к кузнецу. Она сказала, что Сян Лян разрешил им, и что потом она посылала к кузнецу слугу с небольшими заказами. Не могла же она признаться еще и в том, что сбегала ночью из дома, чтобы навестить Суэев!
Сян Юй нахмурился, но ругать ее не стал.
Бай Юй приподнялась, опираясь ладошкой на широкую грудь Сян Юя.
— Господин, а можно, мы опять поедем в город? Мне нужно…
— Нет! — сказал Сян Юй.
— Мне нужны ткани, всякие штуки для шитья…
Бай Юй не очень себе представляла, какие в этом мире бывают штуки для шитья. Конечно, ничего такого она не собиралась покупать. У нее был план поговорить с дочерью одного торговца, — но так, чтобы Сян Юй не узнал.
Сян Юй прикрыл глаза и повел плечами, чтобы размять их.
— Бай Юй, у тебя столько наглости, что даже собаки и свиньи тебя есть не будут,* (狗猪不食其余) — сказал он с безнадежным вздохом. — Не заставляй меня жалеть, что я такой снисходительный…
Снисходительный?!
Крокодил, когда откусывает ноги, — вот кто снисходительный!
Что толку было спорить с твердолобым древнекитайским феодалом!
— Бедная служанка благодарна господину, — хмуро пробормотала Бай Юй.
— Если тебе нужны ткани, пускай привезут в усадьбу, — сказал он.
Дождик зашуршал по ставням.
Кусты и деревья мокли на улице.
В постели было тепло и уютно, как будто все опасности мира от них далеко.
— Тук, тук, тук! — стук в окошко.
— Тук, тук, тук.
— Я сейчас!
Бай Юй быстро привела себя в порядок и открыла дверь.
Как и следовало ожидать, во дворе под моросящим дождиком,
