там под удивленный взгляд тети сразу на унитаз. Плохо быть девчонкой, долго терпеть невозможно, физиология такая. Вот ещё буквально минута и я бы описалась. В будущем это нужно учитывать, раньше берешь с собой бутылку, если ждешь цель несколько часов, а теперь как в горлышко попадать, воронку что ли с собой таскать. Представив как я на корточках сняв плавки пристраиваю к своей гладенькой воронку, меня разобрал смех. Вот сижу на унитазе и смеюсь, зрелище наверное ещё то…
— Ты чего это так радуешься, боялась до дома не успеть, на лестнице обмочится? Что у тебя сегодня с книгой получилось, взяли? — сквозь смех услышала я.
— Так ведь успела, почти сухая. А с моим величайшим произведением всё отлично, завтра договор с издательством подпишу и деньги получу. Вечером отметим, давай в хороший ресторан сходим.
— Дома отпразднуем, мала ещё по ресторанам таскаться. Много ли заплатят за твоё художество, вон Макар Ефремыч постоянно свои стихи в нашей газете печатает, а окромя грамоты и нет ничего. Позови Катюшу, посидим втроем, чай с тортиком или пирожными, можно с шоколадкой.
— Хорошо, Катерине позвоню, продукты сама куплю, одного тортика будет мало. Ты завтра на работе, после бери пару отгулов, в зоопарк сходим и на лодке покатаемся, такая погода замечательная. Договорились? Я же тебя люблю!
— Ох и лиса ты Оля. Как теперь отказать. Беру отгулы, может больше получится. Если выйдет неделя, давай в Ленинград махнем, там фонтаны в Петергофе красивые. Я была в командировке год назад, мельком видела, это просто чудо. Я тебя тоже люблю, — обнимая меня ответила тетушка.
На следующий день была в гостях у Волковых, сидели с хозяйкой на кухне, пили кофе, вернее я одна, Елизавета на диете. Муж трясется над ней, как будто она ваза хрустальная или тяжелобольная, боится за беременность. То что она в положении стало заметно, вроде и времени прошло всего ничего, а уже видно, во всяком случае мне. Через неделю она перебирается из города на дачу, там воздух чистый и вообще спокойно.
— Давай тебя проверю, узнаю как там маленькие, ложись на спину, — предложила я.
Та с радостью согласилась, наверно сама хотела об этом попросить, да стеснялась, вдруг я буду против. Легла на ковер, распахнула халат, я осторожно положила на её живот свои руки. Ни разу такое не делала, что получится неизвестно, но попробовать стоит. Закрыла глаза и стала по чуть-чуть вливать энергию. Жизнь почувствовала сразу, вернее две, мать не в счет, она по другому ощущалась, как носитель что ли, трудно выразить такое словами.
— Ну Лиза, я тебя поздравляю, двойня, мальчик и девочка. Сейчас главное для них тело не перепутать, иначе трудно им потом придется: мальчик в девочке и наоборот. Вы на них не давите, а наоборот поддержите если что не так. Они у тебя совершенно здоровые, так что не кури и не пей вина.
— Да ты что Оля! Я же никогда не курила, а вино теперь не пью совсем. Ты знаешь как я об этом мечтала, ночью представлю и реву в подушку, утром она вся сырая. Дима как мог меня поддерживал, он хороший, не бросил. Мне бывает иногда так стыдно, вроде и не виновата, а всё равно противно. Вот когда родятся детки, может и отпустит старое, страшное.
— Конечно! Новая жизнь начнется: пеленки, распашонки и подгузники, спать некогда будет, у тебя же двойня!
— Скорее бы, — и она мечтательно улыбнулась.
Вот так прошел мой день, до вечера у Волковых, сам хозяин примчался с огромным букетом роз, мне досталась половина. Цветы никогда ни от кого не получала, гвоздики Колюни не в счёт, а тут красные розы. Было как то не по себе, но не скрою приятно. Сегодня будет трудный день, еду в издательство, надеюсь всё будет хорошо. Мою капитаншу отпустят на целую неделю, уж не знаю как она этого добилась, но мы едем в Питер, вернее Ленинград. Со службы придет часиков в семь вечера, у меня будет уже всё готово. Катерина примчится сразу после практики, значит на рынок идем вместе. Одеваю джинсовый сарафанчик, на ноги итальянские босоножки, из украшений серьги с небольшими бриллиантами и такое же кольцо. Вначале хотела джинсы, но потом передумала, пора привыкать не только к нижнему белью, но и к остальной женской одежде. В юбке была, пора и остальное пробовать, иначе засыплюсь. В такси села на заднее сидение, сарафанчик у меня коротенький, зачем водителя отвлекать красивыми ногами, так и до аварии недалеко. На той же самой скамейке послушала что происходит в кабинете главного редактора, всё вроде нормально, решали простые технические вопросы. Взяла дипломат и не спеша направилась в здание издательства. Вахтерша только рукой махнула, и вот я у двери в приемную. Дуся заискивающе улыбается, бежит передо мной, открывает двери.
Надо же, кабинет преобразился, исчезли допотопные стулья, в углу у окна появился диванчик и пара низких кресел, стоящих у небольшого журнального столика. Туда пока рано, тем более в мини, лучше за нормальный стол. Поздоровалась с обоими за руку и села на удобный стул
— Ваша работа проверена, всё сделано отлично, придраться не к чему. Даже ни одной орфографической ошибки, просто чудо. Макет книги утвержден, тираж решено в полмиллиона экземпляров, если будет спрос, то можно сделать повторный. Итак вот договор, — открывая и протягивая папку сказал Мальчин.
— Если что неясно, то вы Оленька не стесняйтесь, спрашивайте, — дополнила главреда Кузьмичева.
— Мне пока рано, спрашивают более ответственные и компетентные старшие товарищи, — решила нагнать туману я.
Судя по обмену взглядами и помрачневшим испуганным лицам, мне это удалось. Договор прочитала несколько раз, от начала и до конца, всё было понятно, кроме одного.
— Здесь не указано, что я лично подписываю с зарубежными партнерами контракты, и не указан мой процент за них. Есть авторитетное мнение делить поровну, издательство получает пятьдесят процентов, остальное я. Давайте будем исправлять, — закончила я, отодвигая папку.
Через пятнадцать минут мы подписали договор, пожали друг другу руки и я спустилась в кассу. Там мило улыбнулась стоящим в очереди за гонорарами труженикам пера, прошла сразу к окошку. Небрежно отодвинув очкарика с трясущимися руками, может с похмелья или от предвкушения получения денег, пожала плечами, каких только кадров не встретишь на нашей грешной земле. Сунула в окошко платежку, потом расписавшись стала быстро складывать пачки в дипломат. Две сотенные, четыре пятидесяти рублевые, ещё четыре по двадцать пять, остальные червонцами. Выдали деньги быстро, понятно что кассирша была предупреждена и всё заранее подготовлено, тем более такая большая сумма. Покидала кассу под звенящую тишину, казалось все перестали дышать. Магию тишины прервал голос кассирши, — Козелков, получите свои двенадцать рублей и двадцать семь копеек.
У издательства стояла Волга с дядей Мишей, тетушкиным начальником.
— Вот Анастасия прислала, всё утро стонала, — Как там Оленька. Вдруг какой хулиган первые заработанные денежки отберет у беззащитной девочки, это же душевная травма на всю жизнь. Мы как только её не успокаивали: что племянница сама кого хочешь в больничку определит, и получит там пару пятерок, на такое только идиот позарится. Всё бестолку, поэтому я здесь, пусть спокойно работает, да и мне было по пути. Сама приехать не смогла, важный допрос. Давай садись, поработаю для такой красавицы личным водителем, — смеялся дядя Миша.
Его семью знала с самого детства, не раз бывала вместе с тетей у них дома. Пекли вкуснейшие пироги, а после Михаил Антонович со своей супругой тетей Верой пели под гитару старинные романсы, которые очень любили. Мне очень нравился — Не уходи, побудь со мной. Под него у тети Насти появлялись слезы, наверное вспоминала мужа, брата и мою маму. Я тогда сидела и держала на коленях дочку дяди Миши и тети Веры, маленькую Олесю. Ей в жизни не повезло, симпатичная девчонка, только ходить сама не может — ДЦП. Не знаю как, но попытаться помочь надо, иначе сама себе это никогда не прощу.
Доехали быстро, пробок же нет, там тетин начальник взяв шутливо под козырек умчался обратно, клятвенно обещав тетю сегодня не задерживать. Дома взяла пару тысяч, дипломат в шифоньер, там постоит пока. Одежду теперь можно носить любую, скрывать незачем, если что — купила, деньги же имеются. Дача
