заботится о хозяйке, — одобрительно кивает дэра, не отвечая на мой вопрос.
Хотя мне и без этого ответа всё понятно. Сквозь тщательно удерживаемую маску благодушия пробиваются истинные эмоции сидящей передо мной женщины. Не знаю, сколько времени прошло с того момента, но Раманюк до сих пор больно вспоминать о последствиях своей ошибки.
— В общем, о пиримах поговорили, — внезапно хлопает она руками по столу. Атмосфера в комнате из гнетущей тут же преобразуется в рабочую. — Но лисичку твою надо проверить на потенциал и чистоту. Настораживает меня её длительная активация.
— Я сегодня мылась, я чистая! — отчаянно верещит Фло, забираясь мне на шею, под воротник рубашки.
И вот это вызывает подозрения уже у меня.
— Прекрати, ты ведёшь себя странно, — выдыхаю сквозь сжатые зубы и ловлю рыжую трусиху за загривок.
Сдёргиваю с себя и строго смотрю ей в глаза.
— Чего это она? — удивлённо спрашивает меня Раманюк и, проводя манипуляции со столом, выставляет какие-то режимы.
— Говорит, что чистая, мылась сегодня, — я передаю послание Фло, отводя взгляд от умоляюще смотрящих на меня глазок.
— Милая, это не больно, — в голосе дэры убойная доза успокоения, но Флоренс продолжает затравлено смотреть на меня. — Клади её сюда.
Раманюк разводит руками над загоревшейся красным светом столешницей.
Тревожный цвет зарождает во мне сомнения, и я тихо спрашиваю у трусихи:
— Чего боишься?
— Предчувствие, — растерянно пищит она в ответ.
— Не убедительно! — злюсь я, но на стол плутовку кладу максимально бережно. Лишь под конец не вежливо подпихивая под попу.
Над Фло смыкается прозрачно-розовый купол, и в этот момент моя лисица верещит от боли. Захлёбывается жалобным плачем, и я срываюсь к ней на помощь.
Потому что чувствую — не играет, ей действительно больно.
— Прекратите! — ору на куратора, которая наблюдает за происходящим. С каким-то садистским спокойствием глядит на то, как рвётся ко мне Фло.
Я просовываю руки в купол, пытаясь вытащить малютку, и ощущаю едва терпимый жар. Мои руки с каждой секундой всё больше горят, но я упорно подтаскиваю почти безвольное тельце к барьеру. И в этот момент Флоренс меняет цвет, раздаётся в размерах и превращается в большую чёрную лисицу. Её окутывает инфернальная тьма, в которой то и дело мелькают радужные всполохи. Эта новая ипостась Фло пугает меня до чёртиков, и я выдёргиваю руки, потрясённо глядя на Раманюк.
— Мы идём! — тем временем произносит лиса низким, многоголосым эхом.
— И мы будем готовы, — отвечает ей куратор, а на её лице не дрогнула ни единая мышца.
Фло окончательно теряет сознание, падает на стол и в этот же момент купол над ней гаснет. А сама рыжуля возвращается к своей привычной форме.
— Это что такое было?! Вы обещали, что это не больно! — то ли гневно, то ли испуганно спрашиваю я, стягивая рыжулю к себе в руки и прижимая к груди.
Пускай она невидима, но для меня — вполне осязаема. И я на интуитивном уровне чувствую, ей нужна моя поддержка. Как и мне — необходимо защитить её.
— Запомни, Дэль, Пиримы — существа Загранья. Какими бы хорошими они ни были — они пришельцы в нашем мире, — Раманюк меняет режим стола, возвращая на его поверхность голубоватые проекции, в которых я узнаю себя и Фло. — И лишь носитель удерживает их тёмную сторону от прорыва в нашу реальность. Сейчас ты видела именно эту ипостась своего стража. Те носители, что слишком часто обращаются к призыву именно тёмной стороны, увы, сходят с ума и рано или поздно переходят на сторону Загранья. Уничтожают тех, кто был их братьями по оружию.
Она замолкает и выжидающе смотрит на меня.
А что я? Я вообще ничего не понимаю. Знаю лишь, что мне до холодеющих ладоней страшно за Флоренс. Этот страх заставляет меня дышать рвано и судорожно, а мысли — скакать галопом.
— Фло за всё это время не проявила никакой враждебности, — чуть дрогнувшим голосом говорю я. — Наоборот, иногда она чересчур любвеобильна, — вспоминаю её притязания на чужих пиримов. — И я уверена, не спровоцируй вы её, никакого обращения к тёмной стороне не было бы.
— Я была обязана проверить её на подселение. Всё-таки инициация произошла в контакте с душителем, — пожимает плечами куратор. — К тому же, теперь мы знаем её специализацию. Да и о планах врага никогда не лишнее узнать.
В этот момент лиса в моих объятиях подаёт признаки жизни. Слабо дрыгается и обиженно подвывает:
— Дэль, уйдём от неё? Обещаю, я буду вести себя хорошо. Ни к кому не буду приставать. Разве что к Когтю, — чуть задумавшись, дополняет она.
И по этому условию я понимаю, что с ней всё хорошо. От облегчения узел, сжимающий грудь, развязывается. Даёт сделать полноценный вдох. Я расслабляю плечи, которые всё это время были в напряжении, будто в ожидании броска.
— Так какая специализация у Фло? — переходя на деловой тон, спрашиваю я и поглаживаю мягкую шёрстку лисички.
Понимаю, что со стороны это выглядит дико — студентка гладит воздух. Но мне всё равно. Главное — нам обеим комфортно.
— А вот тут странная вещь, — хмыкает дэра, довольно щуря на меня глаза. Видно, нравится ей, что я не развожу истерику. — Флоренс проявила потенциал универсального пирима. Такими обладают только командиры Звёзд.
— Всегда знала, что я уникальная, — подаёт голос нахалка.
Я чуть сжимаю шкурку на её загривке, чтобы не мешала "маме" решать вопросы.
— Это значит, что мне выделят свою команду? — уточняю я, уже прикидывая, чем это может мне грозить.
Новыми проблемами, чем же ещё?
— На твоём месте я бы не рвалась в командиры, — постукивая ноготками по столешнице, говорит Раманюк. — Поздняя инициация — дело редкое, но случающееся. А вот смена специализации, — она наклоняет голову и смотрит на меня исподлобья, — до сих пор была невозможна.
— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — слегка опешив, возражаю я.
— Это точно, как и слияние пирима и
