ледяные поручни, выдыхая космический пар и чувствуя, как глаза изнутри прилипают к векам.
Дом Снегурочки оказался что надо. Сплошной лед. Мебель изо льда, сосульки с потолка, ледяная койка, ледяной стол и ледяной столб, и прочая ледяная утварь. Очень сухо и тихо.
В центре подвала потолок немного просел, видимо, по причине летнего времени, и в помощь ему поставили полированный металлический столб, в котором мы все немедленно отразились.
И самовар. Огромный, настоящий, с медалями. Хотя нет, не настоящий, электрический. Но переделанный из настоящего — сбоку торчал шнур с розеткой. Александра сразу устремилась к нему, а я стал прислушиваться к своим ощущениям. Тихо. Мертво. Забыто. Хорошо. Я зиму люблю гораздо больше всякого лета.
— А тут ничего, — сказал Листвянко. — Прохладно так.
Он притянул к себе Снежану, влюбленные обнялися.
— Тут вообще-то чай горячий обычно наливают, — сообщил Лаурыч. — Очень интересные ощущения — сидишь весь в морозе, а чай просто кипятковый.
— Это чайник? — спросила меня Александра, указав на самовар.
— Самовар, — объяснил я. — Зельбст… Зельбстгемахтер… кажется.
Пятахин лег на ледяную постель и выпустил задумчивый воздух.
— Жохова, — позвал он. — Как тебе тут, а? Ты девица к холоду привычная…
Жохова не обратила внимания.
Я обошел Ледяную комнату по периметру, отметил, что есть в ней какой-то смысл, и в общем не зря я тут побывал, вспомню потом, напишу.
Дитер присел на ледяной стульчик и стал рисовать. Он, кажется, везде рисует, красиво и быстро, кажется, что двумя руками сразу. Ледяная комната, а в ней вмороженные в лед Снегурочки по правую руку, а по левую инопланетяне вмороженные. Низкие, зеленые, глазастые.
Я замерз. Не знаю, но доха мне не особо помогла, как, впрочем, и валенки. Я задрожал и вышел в тепло, на поверхность, сел на завалинку. За мной показался Жмуркин в пару и в морозе, скинул шубу, подул в руки. Затем начали подниматься остальные, Гаджиев, Листвянко…
И все.
Я поглядел на Жмуркина.
Он пожал плечами.
— В Ипатьевском монастыре, кажется, есть чучело щуки, — печально сказал Жмуркин. — Ей двести лет было, когда ее поймали.
— А чучела снежного человека там нет? Того, Кологривского?
— Нет. То есть не знаю, может, где-то в запасниках.
— А как Снежок, кстати? — поинтересовался я.
— Жив, — улыбнулся Жмуркин. — Жив и здоров, морда только еще больше поседела, да шерсть сыплется.
— Время, — сказал я. — Время это…
— Хватит, — помотал головой Жмуркин. — Это смешно. Слушай, а Генка… Ну, он письма пишет?
— Письма?
— Ну да. Ну, то есть вы с ним как-то связываетесь?
Я не успел ответить — из подвала показалась Снежана. В клубах мороза, в белоснежном инее, сама похожа на Снегурочку, я не удержался и сфотографировал.
Тег «Удивительное рядом».
Снежана смеялась. Чистосердечно так, от души, в смущении прикрывая рот ладошкой, совсем как завещал старик Островский приличным бесприданницам.
— Что? — осторожно спросил я. — Там что-то…
— Там Пятак… Короче, это надо видеть.
Снежана сбросила шубу и кивнула на лестницу. Жмуркин немного посерел.
Из подвала появилась Иустинья. Она тоже улыбалась, самодовольно так, просто лучилась внутренней радостью, что лишний раз убедило меня в подозрениях насчет недоброго.
— Что там? — рухнувшим голосом поинтересовался Жмуркин.
— Сходите сами посмотрите, — улыбнулась Снежана. — Это нельзя пропускать.
Этого было действительно нельзя пропускать. Никак. Это была… Ну просто песня какая-то. Палец мой, привыкший взвывать от боли, на сей раз взвыл от восторга, да, и такое бывает.
— Да… — прошептал Жмуркин. — Впечатляет… Что же вы, ребята…
Слова кончились.
— Это Пятак устроил, — сказал Дубина.
Пятак самодовольно крякнул.
— Я не успел предупредить, — пояснил Дубина. — Они все разом…
Дубина стоял рядом с Александрой, держал ее за плечи, фиксировал.
— Он немцам сказал, что каждый, кто посещает дом Снегурочки, должен лизнуть на память этот столб. Они и лизнули.
Немцы. Беззащитные наивные люди, какой уж там блют, какой ботен.
— А Скрайнев сам прицепился, — сказал Дубина. — За компанию.
Скрайнев покивал головой и помычал утвердительно.
Жмуркин взглянул на Пятахина.
— А что? — пожал тот плечами. — Я же не знал, что они такие!
Пятахин звонко постучал себя по голове.
Жмуркин схватил Пятахина за шиворот и пинком направил к выходу.
— За что? — плаксиво заканючил Пятахин. — Они сами…
Жмуркин выгнал Пятака на воздух.
— Как? — спросил я Александру. — Нормально себя чувствуешь?
Она вздохнула.
— Сейчас вас выручим, — пообещал я. — Главное, без резких движений.
— Я держу, — заверил Дубина.
Александра вздохнула громче. Дитер и Болен принимали муку стоически. Лаурыч умудрялся улыбаться.
Я выбежал на улицу. Агафона видно не было, мы остались наедине с проблемой. Под дождем.
Жмуркин стоял перед Пятахиным. Пятак ухмылялся.
— Ты дебил? — спросил Жмуркин.
— Я — дебил, — признался Пятахин. — И они тоже дебилы, кто же в этом виноват? Я им сказал, что это древняя русская традиция, а они и повелись…
Пятахин беззаботно рассмеялся.
— А этот? — кивнул Жмуркин. — Скрайнев? Он что, тоже из Германии приехал? Зачем он-то лизнул?
— Так и он дебил, — сказал Пятахин. — Это же всему городу известно: Скрайнев — дебил.
— Он же победитель олимпиад…
Жмуркин оглянулся на меня.
— Как будто победитель олимпиад не может быть дебилом, — ответил я.
— Разумно. Но все-таки… — Жмуркин помотал головой. — Как-то он вообще интеллектом не очень изуродован, а вроде на золотую медаль тянет.
— Дитя природы, — объяснил я. — Экологическое мышление в действии. Этот еще… Хоумскулинг.
Пятахин гоготнул.
— Что? — не понял Жмуркин.
— Его к батарее привязывают, — пояснил я. — С детства.
— Понятно…
Жмуркин вытер лоб платком.
Мимо пробежала взволнованная Лаура Петровна. На нас не поглядела, озабоченно погрузилась в Снегурочкин дом. Спасать, спасать.
— Все понятно, — вздохнул Жмуркин. — Все ясно. Слушай, Вить, там над нашим городом в последнее время никаких авиакатастроф не происходило?
— Нет вроде… — ответил я.
— Цистерны не переворачивались?
— Не…
— Такое впечатление, что народ как-то тотально поглупел, — Жмуркин потрогал пальцем голову. — Точно распылили что-то. Нет, вовремя я смотался, вовремя. И Генка тоже не дурак. Один ты застрял как в янтаре.
Я промолчал.
— Ладно, не волнуйся, мы тебя подтащим в область, нам смышленые люди нужны…
— Они там в подвале примерзшие, — напомнил я.
— Да, действительно примерзшие. Что делать будем?
— Ждать, наверное. Когда Снегурочка придет…
— Снегурочку ждать не будем, это не наш метод, — покачал головой Жмуркин. — Будем оттаивать своими силами. Где-то я здесь самовар видел.
— Он в подвале.
— Ага, — кивнул Жмуркин. — Ты дуй вниз за самоваром, а я тут посмотрю.
Я вернулся в подвал, и тут меня ждал новый удар, мой палец в ботинке просто взорвался от восторга.
У столба стояли Дитер, Болен, Александра, Лаурыч. И сама Лаура Петровна. Такие удачи встречаются раз в сто лет. Лаура Петровна стояла
