дорого, дорого, а я всё упирался. Ну, почти миллион сбросили, да мне хватит, чё, вон сколько можно не работать.
– Да, конечно. Так давайте к встрече вернёмся. Встретились вы с Лесковым Максимом Леонидовичем около ЦУМа, так?
– Так. Я ему говорю, слушай, Максимка, слыхал я, что ты в больших начальниках ходишь, тётка Муся говорила. Вот. Ну, а я безработный, не берут меня никуда, да ещё ковид этот… Ладно, не матерюся при культурных людях. Вот. А тётке то ведь всё равно уже, не узнает. Говорю ему, давай мол ты откажешься в мою пользу, а чё? Ведь справедливо. У тебя, поди, и жена есть, и богатая, и красивая, и квартира в Москве, а там квартиры-то ого-го, золотые, читали мы в интернетах да смотрели, пока этот… как его, Лёхой звать. Прямо так всех чиновников на чистую воду выводил, упекли парня, что-то там своровал сам раньше, типа, закрыли.
– Хорошо, что Вам ответил Максим Леонидович?
– Да посмеялся, гад. Мало я его гонял в детстве-то. В деревню ездили, мамашки-то наши сёстры родные, так вот в деревне бабка жила. А тётка Муся, она бездетная. С нами там тоже летом была, за бабкой ухаживала. Потом, видишь, разбогатела, квартиру себе отхапала. Да при Советской власти ещё, муж у неё был когда-то, оставил. Вот почему так, одним всё, другим ничего? – вопль, который издал Пухов, был неподдельно искренним.
– Посмеялся, значит, не захотел уступать?
– Таки нет. Ещё говорит, вот вступим в наследство, как делить, мол, будем? Мне деньги нужны, мол, жена на бизнес просит.
– Интересно. И что Вы сделали?
– А ничего. Дал ему коньяка бутылку, на, мол, знай наших, встретимся у нотариуса, там как раз пара дней оставалась до объявления наследства. Я-то заранее сбегал, ждал всё эту дату, когда уже стану наследником. А он меня так обломил, московский прощелыга.
– Ну, ладно. Пожалуй, информации достаточно. – Алексей встал с табурета, который жалобно скрипнул в ответ. – Пока больше вопросов не имею, если что, вот мой телефон. Может, что вспомните интересное. Дело то в том, что выпив вашего коньяка, Максим Лесков попал в больницу со всеми признаками отравления.
Алексей посмотрел на Пухова, который застыл в согнутой позе, пытаясь в это время пододвинуть табурет под стол.
– Как отравление? А я думал…
– Что Вы думали?
– Думал, почему не пришёл? Потом, когда сроки все кончились, подождал немного да продал, от греха подальше, – голос у Пухова немного дрожал.
«Точно не знал и сейчас испытывает потрясение, или знал?» – разгадывание ребусов, сложенных из реакций Пухова, немного затянулось.
– А ещё… Лесков Максим Леонидович умер. В конце августа.
– Как умер?! – почти закричал Пухов.
– Вот так, совсем от другой болезни. Я просто вам сообщаю, как родственнику.
– Да, конечно, – Пухов всё еще сутулился, хотя табуретка была задвинута под стол.
– Ну, прощайте или до свидания, как получится. Звоните, вдруг что интересное вспомните.
– Так у меня хороший коньяк был, я в «Красно-белом» покупал!
– Так никто не спорит, коньяк был хороший, а вот почему всё так произошло, пока загадка.
Оставив Пухова в задумчивости, Алексей вышел в темнеющий двор и включил зажигание. Ясно было одно, что версии плодились, словно бактерии, и все подходили. Но так не бывает.
Глава 13. Кто заботится о счастье народном
«В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
"Перемен!
Мы ждем перемен!"»
(Виктор Цой)
Пребывание в квартире Пухова в облаке паров алкоголя изрядно утомило Алексея. Он ехал по южной дамбе, размышляя о мотивах, которые могут быть у бедного родственника. А мотивы были просто красноречивые. «Предположим, он и насыпал этих таблеток в коньяк. Но как он мог бы узнать, что Лесков будет его пить в Перми? Разве что у него был сообщник. Итак, он дарит бутылку с коньяком, Лесков оставляет эту бутылку в номере. Потом приходит Короткова, с которой наш герой хотел заняться любовью. Подруга молодости не соглашается прямо так быстро, а может, наоборот, хочет взять реванш, кто их, женщин, разберёт. Но тут выходит осечка, и Лесков решается напиться в хлам, тем более, коньяк под рукой, только начал пить. Да, но Пухов знает, что к нотариусу нужно идти буквально завтра-послезавтра. То есть, на самом деле он решил устранить конкурента, но при этом не знает точно, напьётся клиент или нет. В общем, картина туманная. Наталья Лескова могла врать, Короткова могла врать, Пухов тоже не ангел. Но выглядел вполне простачком. Квартира у него заброшенная, если продал квартиру тетки Марии, мог бы что-нибудь сделать для себя. Хотя, может его риэлторы провели, дело обычное». За размышлениями Алексей не успел перестроиться и понял, что поворачивает налево, на Бульвар Гагарина. «Колеса сами несут к Варваре», – усмехнулся он, доставая телефон.
– Варя? Привет. Извини, что поздно. Я сейчас случайно завернул не туда после дамбы, можно заехать минут на сорок, я тебе расскажу, как съездил к нашему Коле?
Варвара будто ждала звонка и горячо заговорила, что она тоже хочет поделиться соображениями об этом деле. «Прямо как у нас мысли в унисон, идиллия какая-то. Эх, если бы не только в работе. Но пока о личном нужно забыть», – после таких весёлых и одновременно грустных мыслей Алексей внутренне отметил состояние своей боевой готовности.
Варвара буквально втащила в квартиру и на ходу начала объяснять свои версии, пока Алексей стягивал куртку и пытался освободиться от кроссовок.
– Заходи скорее. Вот. Сегодня пыталась найти информацию про Лунина. В каких он только партиях не был, после КПСС. И тут я нахожу партию «Народная воля», оказывается, и у нас в начале нулевых такая была. Тут меня словно кто по лбу щёлкает.
– Ты береги лоб-то свой, это ж не просто лоб, а мозги, – засмеялся Алексей, пытаясь обойти Варвару, которая была так возбуждена, что забыла даже правила гостеприимства.
– Ой, извини, давай, проходи на кухню, чаем напою. Ты ж в далекие закамские дали ездил.
– Да, и надышался там паров алкогольных, просто пьяный хожу.
– Хм… Пьяный, – подозрительно посмотрела на него Варвара.
– Да не пьяный, конечно.
Алексей вкратце пересказал, что удалось узнать от Пухова.
– И что думаешь, мог он всё это подстроить? – спросила Варвара.
– Так тут вообще классика. Мотив есть – квартира. Условия есть – встречался с Лесковым. При этом он ведь не прибежал сам, нам разыскивать пришлось. А раз уж разыскали, глупо ему было отрицать, что коньяк подарил он.
– Ну да. Но ведь он не может точно знать, что содержимое бутылки не исследовали.
