яростно плыть ко дну.
Он ненавидел себя за трусость и слабость. Он не смог признаться, что убил всю ее семью, даже когда знал, что это спасет её. А сейчас не может справиться с примитивными инстинктами. Он пытался смыть с себя — себя.
Вынырнул Илья рядом с Аней. Схватился за воздух и понял, что кислородного голода нет. И дыхание сбито, только присутствием Ани.
Она подплыла к нему еще ближе, обняла. Прижалась. Он задрожал. И обнял в ответ. Почувствовал кожей затверделые бусинки её груди. Откликнулся ответной твердостью.
— Что же ты такой напряженный? Я рядом. Все позади.
Волны ласково баюкали их. Он никогда ничего так сильно не хотел, как Аню в этот момент. До темноты в глазах, до огня внутри, почти до полного забвения. Но это почти и поднимало его на дыбы и не позволяло отдаться желанию целиком. Он больше не мог, не мог этого вынести.
— Аня, что ты делаешь со мной? — слова, обжигая горло, вырвались горячие трескучие.
— Нет, это все ты, Илья, — улыбаясь, возразила она, ласково водя кончиками пальцев по его щеке. — Я хочу тебя любить…
— Не нужно… — попросил он.
— Тебе нужно больше всего…
— Аня, это я…
— …Да, это ты… — шепчет она.
Илья забывается в её шепоте. Сладостное томление ползет по телу. Он проводит рукой по ее шее, жадно целуя в первый и последний раз. Она вытягивается, как струнка, губы мягкие податливые, но её ответ выдает неопытность и волнение. С трудом оторвавшись, Илья выдыхает:
— …я подстроил тот пожар…
— …какая ерунда, Илья…
— …я сжег твой дом! — жестко повторяет он.
— Зачем ты это говоришь? — она отстраняется, с непониманием смотрит ему в глаза. — Ты тогда был со мной, я помню. Ты не мог, потому что ты был рядом.
— Чтобы отвести подозрения от себя, — как же это больно, когда во взгляде недоверие сменяется горечью и болью. — Я подговорил человека…
— Но зачем? — губы её дрожат, тело становится холодным, задеревеневшим.
— Тогда я знал зачем, а сейчас не знаю, — признается он.
Аня ударяет его кулаком, сначала через сопротивление, потом удары становятся все хаотичней и уверенней. От этих легких ударов её маленьких кулачков ему становится как будто немного легче. Совсем немного, но легче. Он обнимает её, она пытается вырваться, но как-то слабо. Хотя, скорее всего, это он обнимает слишком крепко.
— Зачем?! — бессвязно рыдает она, уткнувшись ему в плечо. — За что ты так со мной?!
Рай не выдерживает напряжения и раскачивается, размазываясь по небу золотой и огненной пылью. Тают миражи райских островов, и открывается горизонт, что обрастает земными, привычными пейзажами. В нос бьет запах весны. Прохладный ветер трогает кожу. Под ногами размякшая, напитавшаяся снегом почва.
Аня отстраняется. Растерянно оглядывается. Поняв что-то про себя, качает головой. Вглядывается в Илью сосредоточенно, недоверчиво, будто впервые увидела. Поворачивается и медленно, спотыкаясь, идет прочь. На ней всё то же белое платье, а ноги босые.
На губах у Ильи еще теплится нежный след ее имени:
— Аня, — а в груди уже поднялись холод и тоска.
Вокруг — вроде обычный лес с привычными соснами, под которыми еще сохранились грязные островки не дотаявшего снега, а небо какое-то странное — в огне и золоте. И земля под ногами подрагивает, как будто он стоит не на устойчивом плато, а где-то на мачте в море.
— Это как же я обдолбался, что все так едет?
Позади него вычерчиваются растерянные лики ангелов. Они покинули рай навсегда.
На Илью кто-то налетел и сшиб с ног. Землю в этот момент хорошенько тряхнуло. Он потерял равновесие и упал в грязь. Покатился с каким-то парнем, матюгающимся с ним в унисон, по дрожащей накренившейся земле.
Вспышка 7. Душа в огне
Когда пришло время выдвигаться, Матфей все еще прибывал в состоянии анабиоза от снадобья Егорушки. Это изрядно попортило нервы Варе и Сидору. По просьбе Сидора, уставшего пылиться в темном кармане, Варя на время забрала его душу себе.
На смену легкому беспокойству из-за долгого сна Матфея пришли настоящие трудности. Сам идти Матфей, естественно, не мог, а тащить его высокомерные демоны наотрез отказались, фыркая, что, мол, скорее небеса рухнут на землю, чем они будут служить средством передвижения для человека.
Варя просила, угрожала, уговаривала, даже обратилась с мольбой к Егорушке, но все тщетно. Сама же она, как бы ни старалась едва ли сумела бы одолеть хотя бы пару шагов с такой ношей.
Сидя на валуне перед спящим Матфеем, им с Сидором осталось только наблюдать, как демоны, строясь в колонны по двое, медленно отчаливали прочь. Болтливый, смешной Сидор вдруг сделался серьезным и ядовитым. Варя же закрыла лицо руками и разрыдалась от отчаяния. Им предстояло стать пищей для инфицированных обитателей ада.
На помощь, как это ни странно, пришли Белиал и Азазель. Демоны подошли к ним, вид у них был очень довольный. Они бросили им под ноги, сплетенный из паутины коврик с ручками.
— Что ты плачешь, девочка? — по-кошачьи улыбнулся Азазель.
— А то ты не знаешь, котяра недоделанный? — зло отбрил Сидор.
— Твоей душе тут не место, ты уже давно должен был присоединиться к ядру грешников, — холодно приговорил Белиал, перекатывая тоненькую паутинку из одной руки в другую.
— Я сам решу, где мое место, — не растерявшись, огрызнулся Сидор.
— Есть время для решений, — вкрадчиво промурлыкал Азазель, — а есть время для принятия последствий, принятых решений.
— Агашечки, — не смутился Сидор, — вот и пожинайте последствия своих решений. Надеюсь, вас по дороге загрызут ваши зомбо-братцы.
— Ты можешь помолчать? — раздраженно спросил Белиал.
— А ты можешь лазать по стенам, как человек паук? — вогнав соперника в ступор, невозмутимо поинтересовался Сидор.
— Святые земли, что сделать, чтобы он дал нам сказать?! — жалобно спросил Азазель у Вари.
— Костя, давайте выслушаем их, — ласково попросила Варя.
— Только потому, что не могу отказать прекрасной даме, — высокопарно изрек Сидор. — Говорите, презренные существа, — любезно разрешил он.
— Да что ты знаешь о презрении, человеческая вошь?!.. — скривился Белиал, но его перебил Азазель.
— Негоже нам вступать в спор с этой незрелой душой. И времени нет. Давайте перейдем к делу. Мы не можем понести на себе вашего друга, ибо честь превыше всего. Но мы с Белиалом попросили об этом чертей, и они любезно согласились вам помочь.
— Ну, конечно, согласились! Сцапать наши души захотели?! — возмутился Сидор. — Варя, главное не расписывайся кровью!
— Какие души?! Ты и так наш! — раздраженно возразил Белиал, и ядовитые жвала высунулись наружу. — А черти, вопреки вашим человеческим байкам, чудеснейшие и чистейшие создания.
